[Arin Levindor]

Замки,и не только..

http://pages.infinit.net/celte/chateau.html

---

ИМХО, стоит выложить отдельно

[пан Колгоспнык]

Франко Кардини "Истоки средневекового рыцарства". Огромная благодарность DEMON'у за обнаружение ссылки.

---

Европейская борьба

[Кристоф]

Переведенный Фабиан фон Ауэрсвальд "Искусство борца: 85 приёмов" от 1537 года, с оригинальным немецким текстом и иллюстрациями. Одно из первых пособий по рукопашному бою.

http://ifolder.ru/16984

---

[Arin Levindor]

Орден Золотого Руна

(манускрипты)номер 3 до 89

http://collecties.meermanno.nl/hand...DEN+FLEECE%291/



В ту же тему.CHARLES THE BOLD

LAST DUKE OF BURGUNDY

1433-1477

http://www.gutenberg.org/files/1449...6-h/14496-h.htm

---

[Manticora]

Король и двор {ГАЛАНТНЫЕ ПРАЗДНЕНСТВА}

Если король подчинен богу, то великие подчинены королю

А.Н. Савин

Читать плюс окончание в комментах

Воспитание и образование Людовика.



Роль Мазарини.



Характеристика короля.



Придворная жизнь.



День в Версале.



Отзывы иностранцев.



Извращенный разврат и отравительство.



Версаль.



Фаворитки короля.



Малые дворы.



Принцы крови.



Французские и иностранные принцы.



Строгость этикета.



Дюкинеры.







Мистические споры.







КОРОЛЬ занимает огромное место в жизни Франции. К нему тянутся взоры всех. Он - средоточие общественного организма. Нам придется еще ознакомиться с атмосферой безудержной лести, в которой жила придворная и непридворная Франция. Я ограничусь одной выдержкой из статьи современника ("Характеры" Лабрюйера), хорошо разъясняющей это настроение. [Он говорит так, как будто дело идет не о Франции, но все читатели понимали, конечно, что он хотел сказать.] "Великие люди нации собираются каждый день в храме (при дворе каждый день служилась месса в придворной церкви), который называется церковью. В глубине ее стоит алтарь, посвященный господу богу, и там священник совершает таинство священное и страшное. Но эти вельможи стоят кругом, у подножия алтаря, спиной к священнику и страшной мистерии, чтобы быть лицом к королю, который стоит на коленях, но на возвышении. Все помыслы и чувства великих обращены к королю. Здесь соблюдается субординация. Если король подчинен богу, то великие подчинены королю".



Трудно судить о человеке, на которого обращены были помыслы всех. На него смотрели тысячи. Самые интимные по особенностям человеческой природы неизбежно грязные стороны его жизни обращались в придворные церемонии, чуть не важные государственные акты. Королю невозможно было укрыться от обращенных на него взоров. Многие из современников оставили нам отзывы о короле. На многих из них лежит печать условности, лести, но многие несомненно искренни. Некоторые из них, как мемуары Сен-Симона, появились на свет значительно позже описываемых в них событий, когда автор мог говорить свободно, ничего не опасаясь. Некоторые из них принадлежат иностранцам и появились за границей.



И все-таки нелегко составить себе правильное представление о том, чем был король. Главное условие этой трудности - почти неизбежная в придворной обстановке искусственность жизни. Есть известный тон, в котором принято говорить о высокопоставленных лицах, - известная стереотипная оценка. От нее нелегко бывает дойти до подлинных явлений. Людовик XIV - этот высокостоящий объект наблюдений - загадка для многих наблюдателей. "Положение обязывает". Сдержанность, самообладание и скрытность - главные требования королевского ремесла. Ими обладал Людовик XIV. Уже в отзывах о Людовике-ребенке слышатся эти условные голоса, даже из уст иностранцев. Ему еще только четыре года в 1643 г., а венецианский посол Джюстиниани уже видит в нем выдающегося государя: "государь благородного вида, полный величия". В 1648 г. Людовику нет еще десяти лет, а другой венецианский посол Нани повторяет отзывы своего предшественника о царственном ребенке: "Красота, спокойствие и важность придают совершенство его внешности, его лицо являет серьезность и строгость. Меланхолия властвует над ним в том возрасте, который обычно полон живости".



В этой стереотипной характеристике выделяется одна черта. Людовик - серьезен не по летам. На лице его всегда лежит печать меланхолии. Многие говорят, что Людовик развивался медленно. От его крестного отца и руководителя Мазарини слышатся восторженные отзывы о его успехах: "Мне пишут чудеса о короле, я этим восхищен. Сколько раз говорил я вам, что этот принц будет одним из самых совершенных, какие только видели прежние века. Мы вполне можем этого ждать, я в этом убежден более, чем когда-либо" (Мазарини к Виллеруа, сентябрь 1651 г.). Но порой слышатся другие отзывы. В мемуарах аббата Шуази приводятся слова, сказанные Мазарини одному видному придворному: "Король развивается медленнее своих сверстников, но зато он пойдет дальше их". У короля были ровесники, мальчики хорошей породы. Один из них, Ломени де Бриени, сообщает в своих записках любопытные сведения: "Он скрывался от меня, как и от всех, и я иногда находил его (до смерти Мазарини) так мало развитым, что приходилось только удивляться. Признаюсь, что я ошибался в нем". В мемуарах Шуази тоже говорится, что до 1661 г. "Людовик XIV таил и почти никогда не показывал свою чувствительность. Когда кардинал распоряжался всем, он жил, как частный человек, ни во что не вмешиваясь, и не давал подозревать в себе того, кем он стал впоследствии". Одним словом, Людовик производил впечатление отсталого, тупого мальчика. Никто не представлял себе в нем будущего властного и способного государя. Многие современники утверждают, что Людовик получил плохое воспитание и образование. Пристрастный и ненавидевший его Сен-Симон говорит, что Людовика учили очень плохо, настолько плохо, что он едва может читать.



Это делалось будто бы вследствие злого умысла Мазарини. Почти так же отзываются о воспитании короля и другие современники, как, например, бранденбургский резидент Шпангейм, десять лет живший при французском дворе и регулярно посылавший реляции в Германию.



Даже сам Людовик жаловался на то, что его плохо учили. В 1694 г. он посетил Сен-Сир, знаменитый женский институт, основанный м-м де-Ментенон для благородных, но бедных девиц, и говорил там о "прежней начальнице" ("l'ancienne superieure"), о том, как учились раньше, во времена его молодости. Брат одной сен-сирских девиц написал латинскую книгу о Людовике XIV. Вспомнив это, король заявил, что его учили хуже, чем сен-сирских пансионерок. Сам он не может читать латинских книг. "Так как я невежда, я не получил воспитания такого хорошего, какое я теперь заставляю давать в Сен-Сире".



Людовика учили по-латыни. До нас дошла даже тетрадка его собственноручных детских переводов. Его учитель, аббат Перефикс (впоследствии парижский архиепископ), сочинял прописные изречения. Король переводил их с французского на латинский и царапал под ними- "Людовик". (Хорошим пособием для ознакомления с личностью короля является книга Лякур-Гейе "Политическое воспитание Людовика XIV". По ней я и цитирую свои выдержки.)



Среди этих отдельных фраз есть очень любопытные, например: "Буду помнить, что я ниже бога" Людовик. Или: " Как бы плотское желание меня ни побуждало к отречению от чистоты, я буду мужественно сопротивляться этому соблазну". Людовик.



В очень раннем возрасте Людовика заставляли переводить Юлия Цезаря. В 1651 г., когда ему было 13 лет, в королевской типографии было напечатано роскошное издание: "Война со швейцарцами, переведенная из 1-й книги записок Юлия Цезаря Людовиком XIV, богоданным королем Франции и Наварры". Трудно, конечно, разобрать, что принадлежит в этом переводе Людовику и что его учителю. Взрослым человеком Людовик плохо знал латынь. В начале 60-х годов ему пришлось вести корреспонденцию, с папой. Он просит Перефикса, теперь уже архиепископа парижского, своего бывшего учителя, помочь ему перевести латинское письмо, пришедшее из Рима.



Его учили и истории. Пока он был ребенком, женщины усыпляли его сказками. Когда он подрос и перешел в ведение апорта, дядьки, тот решил соединить приятное с полезным, предложил королеве-матери усыплять короля французской историей. Мальчик засыпал под чтение I тома "Истории Франции" Мезеруа (появился в свет в 1643 г.). Перефикс надеялся, что это не только будет усыплять мальчика, но и научит его замечать порочных королей, чтоб сообщить ему отвращение к пороку, и добродетельных, чтоб возбудить в нем соревнование и желание им подражать".



Нам надо думать, что собственные жалобы Людовика на плохое будто бы воспитание сильно преувеличены. Это кокетство, свойственное всем вообще, - невинное желание приписывать больше себе, чем учителю. Ментенон он говорит, что "только благодаря себе он с честью вышел из своей необразованности". Придворные умели, конечно, играть на этой струнке. В 1674 г. воспитатель дофина герцог де Монтозье пишет отчет о своих приемах воспитания. Он убеждает Людовика XIV, что к дофину надо предъявлять не те требования, которые предъявлялись к Людовику XIV. "Ваше величество, - говорит он, - не сравнивайте вашего воспитания с воспитанием дофина. Небо не делает чудес ежедневно. А это чудо, государь, изумляющее весь свет, что вы единственно с помощью размышлений и силою вашего высокого гения развили в себе способность управлять великим государством. Бог внушил вам науку королей. Но, государь, совершенные способности не передаются всегда от отца к сыну. Ваш сын должен, может быть, постичь изучением то, чем вы обязаны только вашему собственному разуму".



Некоторые современники говорят, что Людовика искусственно держали вдали от политической жизни. Мазарини нарочно будто бы замедлял его политический рост, чтобы тем вернее сохранить за собою державную власть. Даже в 1654 г., когда Людовику было уже 15-16 лет, кардинал Мазарини искусно забавляет его. По словам венецианского президента Сагредо, Людовик вместе с целым роем придворных девиц принимает участие в балете, итальянской опере, живых картинах.



Это известие преувеличено. Мы знаем, что военное воспитание короля началось очень рано. В 1653 г. он находится уже в лагере, вблизи войска. Около 1658 г., когда ему 20 лет, он проводит много времени среди войска. Ко времени своего самостоятельного правления он получает, несомненно, хорошую военно-административную подготовку. Он в состоянии следить за операциями армии, вести военно-техническую переписку. В последние годы жизни Мазарини король получает правильную государственную подготовку, присутствует на заседаниях королевского совета, ведет политические беседы со своим крестным отцом. Он, черствый, холодный человек, сохранил теплую память о своем воспитателе. Наблюдатели (итальянцы) последних лет Мазарини указывают, что молодой король питает пламенную любовь к кардиналу. Нани, венецианский посол, говорит в 1661 г.: "Король питал к нему (Мазарини) самую пылкую привязанность". Сам Людовик XIV говорит в своих мемуарах о Мазарини: "Министр, который меня любил и которого я любил, оказал мне важные услуги".



Следом влияния кардинала на Людовика осталось то, что Людовик хорошо знал по-итальянски (Прими Висконти). Современники, приписывавшие Людовику дурное образование и воспитание, приписывали влиянию кардинала и абсолютистки-деспотические замашки короля. С другой стороны, до нас дошли очень лестные, почти восторженные характеристики Людовика. Я часто буду цитировать переписку г-жи де Севинье - очень важный для царствования Людовика XIV источник. Она проникнута почти преклонением перед особой короля. Это преклонение очень любопытно встретить в частной переписке, которую вели между собою мать и дочь, и в переписке г-жи де Севинье с одним ее родственником, находившимся в опале, Бюсси Рабютен, человеком, стало быть, мало расположенным к преклонению перед королем. Но и здесь оценка короля очень высока. Конечно, можно видеть в этом дань лести, условности стилю, может быть, страх перед любопытством почтовых чиновников, но не все можно свести на эти условия. Г-жа де Севинье, как почти все придворные, влюблена в свой быт, искусство, двор, династию, короля. Даже сосланный в опалу за свою фривольную хронику любовных похождений принцев французского двора Бюсси Рабютен, корреспондент г-жи де Севинье, предполагает, что король все знает и все может. Король полон благосклонности, и потому Бюсси Рабютен надеется на то, что скоро придет конец ссылке. Г-жа де Севинье говорит о необычайной доброте короля, приводит случаи, где король щедро расточает свои милости. И не только это восторгает м-м де Севинье. Соус, под которым подаются королевские милости, необычайно деликатен. Жене маршала Шомберг он жалует большую сумму, 80 000 экю, и сверх того милостиво с ней разговаривает. Грубый Лувуа тоже старается быть с ней любезным. С ней любезна и королевская фаворитка, м-м де Монтеспан. "Вот как поступают в этих местах: когда делают добро, его приправляют любезностью, и это прелестно, - с восторгом пишет г-жа де Севинье своей дочери о разговоре между королем и маршалом Беллефон. - Послушайте доброту короля и удовольствие служить такому любезному господину. Он позвал маршала де Беллефон в свой кабинет.



- Господин маршал, я хочу знать, почему вы хотите меня покинуть? Желание ли это уйти на покой? Или обременение долгами?



- Государь, это долги. Я разорен.



- Хорошо. Надо обеспечить вашим друзьям их долги. Я вам даю 100000 фр. за ваш дом в Версале и приказ об удержаний 400 000 (по должности дворецкого), если вы умрете. Вы останетесь на моей службе...



Надо иметь очень черствое сердце, чтоб не повиноваться такому господину". С таким искусством расточались королевские милости, так фабриковалось общественное мнение.



Тогда уже знали цену благосклонно настроенной литературе и умели приобретать ее расположение. М-м де Ментенон испрашивает у короля 2000 фр. пенсии для известной писательницы м-ль де Скюдери. Король дает ей аудиенцию. Умиленная м-ль де Скюдерн на коленях благодарит короля. Король милостиво поднимает писательницу. Г-жа де Севинье так кончает свое письмо. "Весь этот коротенький разговор был изумительно выдержан. Весь Парнас в волнении благодарит героя и героиню". Весь литературный мир в волнении и благодарит героя короля и героиню Ментенон. Много писем (с янв. 1689 г.) г-жа де Севинье посвящает описанию приема, оказанного в Версале Иакову И. Необыкновенную любезность и почтительность приема она приписывает исключительно великодушию короля. "Король делает для их английских величеств почти божественные вещи. Разве это не значит быть образом всемогущего - поддерживать изгнанного, преданного, покинутого короля. Прекрасной душе его величества по сердцу такая великая роль".



Г-же де Севинье и не снится, что у короля могут быть политические расчеты, желание возвысить свой собственный авторитет помазанника.



Были иностранцы, державшиеся высокого мнения о способностях короля. Прими Висконти, нашедший себе приют и благородную жену в придворной обстановке, превратился из космополита-авантюриста в преданного королю человека. Он даже велел высечь на своей могиле надпись: "Здесь лежит граф Сен-Майоль, слуга Великого Людовика". В своих мемуарах (они опубликованы недавно, но и то только в переводе с итальянского) он говорит, что Людовик отличался большими всесторонними знаниями и способностями. Порой король необычайно быстро разрешает затруднения, в которых путались его министры. Король необычайно трудолюбив. Он обладает царственной внешностью, тактом в обхождении, величественностью, сдержанностью, умением самый отказ облечь в приятную форму.



Есть менее благоприятные отзывы. Шпангейм, бывший резидентом при французском дворе, перечисляет добродетели Людовика. Это - большое трудолюбие, сдержанность, уравновешенность. Все это - невысокие, небольшие, житейские таланты, но, - ядовито замечает Шпангейм, - даже их достаточно, чтобы стяжать монарху славу. У Людовика есть и недостатки: необычайное самомнение, нежелание держать при себе выдающихся людей, властолюбие, отсутствие чувства справедливости, женолюбие, необузданная страсть сводить все к своей особе. В общем Людовик XIV выходит в этом изображении человеком среднего калибра, ослепленным своей высокой ролью.



Еще более отрицательна несдержанная, возбужденная характеристика Сен-Симона. Сен-Симон готов утверждать, что Людовик XIV был почти круглым невеждой, ничего не знал. Этот необразованный человек такого, однако, высокого мнения о себе, что желал окружить себя всецело своими созданиями. Из соображений честолюбия он, между прочим, принизил дворянство. Даже среди своих худородных министров он выдвинул стоявших ниже его по своему умственному развитию. Самое приятное для него занятие - это учить своих министров. Министр Шамильяр обязан своим положением тому, что позволял руководить собой королю. Но и Сен-Симон отдает должное внешним церемониальным талантам Людовика, искусству обхождения, такту, любезности в обращении (особенно с женщинами). Людовик XIV кланялся даже своим горничным. Только раз видели, как король грубо обошелся с прислугой. Его возмутил лакей, который на его глазах кладет в карман сласти, приготовленные для придворных. Король избил лакея палкой, но потом отправился к духовнику и испросил у него себе прощения.



Но эта посредственность Людовика (а Сен-Симон уверяет, что король даже ниже посредственности) вела к тому, что король только воображал, что он сам всем управляет. Если он и был трудолюбив, то лишь в мелочах. Министры топили его в деталях своих докладов, а круг дел управления, серьезных дел, не касался короля. Он был только игрушкой в руках своих советников.



Все большое, все сильное - ненавистно Людовику. Сен-Симон настаивает на том, что Людовик - узкий, холодный человек, который живет только собой. Он приводит ряд любопытных подробностей в доказательство этого эгоизма. Он указывает, как ведет себя Людовик при смерти близких к нему людей. В день смерти сына Лувуа, военного министра, Людовик XIV приходит вечером к придворным и требует, чтобы все были веселы, даже любившие покойного. В день смерти брата короля (Monsieur) король насвистывает арию и тоже требует веселых лиц от окружающих. Он безжалостен даже к тем, которые ему всего дороже. Он думает только о себе. Он любил жену своего внука, герцогиню Бургундскую, но, хотя бы она была нездорова, ей все равно приходилось одеваться и развлекать короля и придворных. Он был очень привязан к своей морганатической жене, г-же де Ментенон, но совершенно не считался с ее здоровьем. Она была очень зябкой. Король, наоборот, любил свежий воздух. И вот он ездит с ней в карете, окна которой настежь открыты.



В общем Сен-Симон невысокого мнения о монархе. Значительная часть тех фактов, которые он приводит, имеет тенденцию доказать, что на престоле сидел человек посредственный, негодный для роли государя.



Нелегко, конечно, разобраться в противоречивых отзывах современников. Все же если сопоставить с мемуарами известные нам документы более достоверного характера, то придется признать, что Людовик XIV был человеком средним.



Когда мы будем говорить о центральном управлении Франции того времени, мы отметим трудолюбие короля. Он обладает добродетелями чиновника: чувством долга, большой работоспособностью, житейским тактом. Если бы он не родился королем, он был бы, в лучшем случае, рядовым придворным. Необычайно высокое, исключительное положение монарха объясняется невыдающимися дарованиями династии и ее главы. Это исключительное положение нельзя объяснить иначе, как широким и сильным влиянием прочно внедрившихся в общество соответственных политических настроений.



С представлением о жизни французского двора при Людовике XIV связывается мысль о жизни торжественной, пышной, величественной, вначале более свободной, потом более размеренной, но во всяком случае жизни парадной, упорядоченной, скрашенной высоким искусством, трагедиями Расина, комедиями Мольера, музыкой Люлли, постройками Перро, декоративным искусством Ле-нотра. Жизнь этого двора представляется нам колыбелью хорошего просвещенного тона.



Для этого мнения существуют серьезные основания. Многие современники передали нам такое впечатление. Классическим в ряду таких отзывов является один отрывок из переписки г-жи де Севинье, проникнутый преклонением придворных перед собственной жизнью, тяготением, даже тоской по дворцу, по этой изящной и в то же время строго размеренной жизни. Это знаменитое письмо г-жи де Севинье к ее дочери от 29 июля 1676 г. Дочь ее была замужем за наместником одного генерал-губернаторства в Южной Франции, графом де Гриньяном. Мать, страстно любившая дочь, писала все время ей о колебаниях настроений при дворе, удовольствиях, модах, одним словом, держала ее в курсе дворцовой жизни. Вот это письмо. "Я была в субботу в Версале [г-жа де Севинье жила в Париже (в Версале нехватало места для всех придворных) и только наезжала в Версаль].



Все, что называется двором Франции, находится в этих прекрасных апартаментах короля, которые вы знаете. Все божественно меблировано, все великолепно. Там не знаешь жары, там переходят из одного места в другое, нигде не толпясь. Все определяет, всему дает форму игра в карты. Король рядом с м-м де Монтеспан; брат короля, м-м де Субиз, Данжо и другие; Лангле и компания.



На ковре рассыпаны тысячи золотых, других фишек нет. Я видела и любовалась Данжо. Как мы глупы по сравнению с ним.



Он предложил мне принять участие в его игре, так что я могла сесть очень приятно и удобно. Я поклонилась королю.



Он ответил на мой поклон, как если б я была молода и красива. Королева долго говорила со мной о моей болезни, как будто дело шло о родах. Г-н герцог мне оказал тысячу любезностей, о которых он не думает. М-м де Монтеспан мне говорила о Бурбоне, она меня просила рассказать ей о Виши. Ее красота изумительна. Одним словом, красота изумительная, которой должны залюбоваться все послы.



Эта приятная путаница длится с 3 до 6 часов.



Если приходит почта, король удаляется на минуту, чтоб прочитать письма, после возвращается. Он всегда слушает какую-нибудь музыку, очень приятную. Он беседует с дамами, которые привыкли к этой чести.



В 6 часов выезжают на прогулку, катаются в гондолах по каналу, снова музыка, возвращаются в 10 часов, смотрят комедию, бьет полночь. Празднества полночи (по-испански). Вот как проходит суббота".



Если так много привлекательного и веселого в будничной жизни двора, то что же приходится сказать о праздниках?



В конце 1697 г. происходит свадьба герцога Бургундского (duс de Bourgogne). Сам король принял меры к тому, чтобы празднества вышли великолепными. Он хочет видеть везде красоту и роскошные наряды. Сен-Симон приписывает даже ему прямое намерение разорить дворянство жизнью при дворе, чтобы обезопасить его в политическом отношении. Король следит за тем, как готовятся наряды. Хотя Сен-Симон не любил Людовика, но он должен был войти в огромные расходы до 20 000 ливров (вместе с женой и братом). Дамы выходили из себя. Нехватало мастеров, чтоб отделать все это богатство. Одна аристократка попробовала увезти силой, с помощью полицейских, рабочих от герцога де Рогана, но король ей не позволил. В день свадьбы все сошли с ума. Хорошим парикмахерам платили по 20 луидоров за час. Дамы не жалели никаких денег. Их наряды тяжелы от золота. На некоторые юбки пошло до 700 унций золота ("Амстердамская газета").



Король достиг своей цели: празднество вышло необычайно блестящим. Венецианский резидент в почти восторженных выражениях описывает его своему правительству. "Я не видал во Франции зрелища более грандиозного, чем свадьба Дюка Бургундского". Его особенно поразил один праздник, бывший вскоре после свадьбы.



"В большой галлерее Версальского дворца зажгли тысячи огней. Они отражались в зеркалах, покрывавших стены, в бриллиантах кавалеров и дам. Было светлее, чем днем. Было точно во сне, точно в заколдованном царстве. Блистали красота и величие. Глаза не хотели верить невиданным, ярким, дорогим и красивым нарядам, мужчинам в перьях, женщинам в пышных прическах. На волосах их красовались драгоценные кольца, или их переплетали нити бриллиантов".



Вычурным, декламационным стилем посол описывает, как ему казалось, что такой роскоши не может быть на свете, что только волшебная сказка. Самые бедные наряды стоили много тысяч, самые дорогие - десятки тысяч франков. Во всем блеске сказались здесь величавость и роскошь Франции. Ни одна из других стран не в состоянии подражать ей. Европейский примат Франции выступает с очевидностью. В то же время эта роскошь сочеталась с упорядоченной присутствием короля стройностью. Венецианский посол восхищен этим блестящим приемом политической игры, поддерживающим сливающиеся королевский и национальный престиж. Такова роль праздников при дворе.



По окончании тяжелой и неудачной войны с Аугсбургской лигой в 90-х гг. XVII в. Людовик решил показать всем, что силы Франции нисколько не надломлены. Под предлогом обучения герцога Бургундского военному искусству король объявляет большой лагерный сбор в Компьене. Там решили собрать 60000 человек войска. Людовик XIV заявил, что он сам будет в Компьене и что ему приятно будет видеть там весь двор полностью. И вот в 1698 г. двор действительно проводит целую неделю в лагере под Компьеном и ведет там блестящий образ жизни. Главные офицеры тратят очень много денег, чтобы представить своих людей в наилучшем виде. Младшие офицеры покупают себе дорогие мундиры. Полковники и даже капитаны держат открытый и дорогой стол. Генералы тратят еще больше. Главнокомандующий выказал безграничную роскошь. "Амстердамская газета" говорит, что он тратил 6 000 ливров в день. "Меркурий" говорит: "У него 72 повара и, по крайней мере, 340 человек прислуги. Мясо, дичь и рыба приходят со всех концов Франции и из-за границы. Даже питьевую воду привозят издалека. 14 перекладных доставляют каждый день фрукты и овощи из Парижа".



Людовик достиг своей цели. Слава о праздниках в Компьене разошлась по всей Европе.



Все солдаты ходят в парадной форме. Поражает необычайное количество выпитого дорогого вина. У главнокомандующего выпивают обычно в день 50 дюжин бутылок вина, а когда у него ест король, - 80 дюжин.



Дамы всячески стараются попасть в лагерь, и король, наконец, позволяет приезжать туда всем, кто хочет. Он с удовольствием показывает сам войска дамам. На 15 верст кругом Компьена все заполнено народом, французами и иностранцами. Обаяние пышности этого зрелища настолько велико, что ему поддался даже строгий и ворчливый Сен-Симон. Он с умилением вспоминает о своей молодости и добавляет, что "из тех, кто видел, никто не забудет этого, не перестанет изумляться изобилию, роскоши, порядку этого зрелища". Немудрено, что после этого пришлось раздавать подарки и субсидии офицерам и генералам, чтобы хоть немного заполнить их дырявые карманы. Роздали 700000 франков: в том числе 100000 главнокомандующему, маршалу де Буффле. По "Амстердамской газете", расходы двора и армии на этот лагерь составили 16 млн.!



Но наряду с этими известиями до нас дошли другие, менее лестные для двора и в большом количестве.



Эта жизнь не однотонная. Она не только красива, но иногда и безобразна, не только изысканна, но и груба, отличается не только упорядоченностью, но и извращенностью, преступностью. Эта жизнь была далеко нелегка. Сравнительно недавно французский историк Ф. Брентано выпустил в свет монографию, посвященную событиям, связанным с жизнью французского двора ("Драма отрав" с изящным предисловием А. Сорель). Оказывается, что у этой жизни есть своя мрачная сторона. В сознании последующих поколений прочно утвердилось представление о славе великого века с литературой изысканного тона. Не поверят никаким разоблачениям относительно этого времени. Исследователю невольно приходится вспоминать фразу из разговора Агриппины и Бурра в современной трагедии:



- Я открою все: изгнание, убийства, даже яд.



- Сударыня, вам не поверят.



Трудно поверить тому мрачному, что говорится о придворной жизни времени Людовика XIV. Трудно не только вследствие обаяния придворной жизни, но и вследствие малой надежности разоблачений.



Между тем, немало было грубого и позорного, даже преступного. Мы знаем, например, что в блестящем придворном дворце жилось тесно и грязно. Даже из окон королевских покоев видны "кабинеты". Даже на парадной лестнице, по которой поднимаются все придворные, стоит дурной запах. Все эти воспитанные люди - большие обжоры. Король, дофин, будущий регент (Филипп Орлеанский) и его дочь ели ужасно много. Это их фамильная страсть. Брат короля, по словам Сен-Симона, носит в карманах и держит в столе лакомства. Мы знаем ужасающие меню королевских обедов. По медицинскому журналу, Людовик XIV часто страдал расширением желудка от неумеренного употребления фруктов. По Сен-Симону, желудок короля после его смерти оказался страшно растянутым. Понятно, что он часто открыто прибегал при жизни к промываниям и слабительным.



Быть может, эти отзывы несколько преувеличены. С грязной стороной придворной жизни хорошо нас знакомит переписка немки, второй мадам, жены брата Людовика, Елизаветы-Шарлотты Орлеанской. Она так и осталась немкой, неловко чувствовала себя при дворе, считая свой родной народ представителем высшей, чем французы, расы. Принцесса часто жалуется в своих письмах на неделикатность выражений и действий при дворе, на доведенную до крайности публичность придворной жизни. Даже такую грязную неизбежно церемонию, как ночное судно, король и дофин совершали чуть ли не открыто, не скрывая подробностей, разговаривая с придворными.



При этом дворе были шуты и карлики, словно в полуварварской обстановке. У королевы, ограниченной и жалкой испанской принцессы, главное развлечение составляли собачки, шуты и карлики. Висконти, много и часто тершийся при дворе, говорит, что собачкам жилось много лучше, чем карликам. Была шутиха м-м Панаш (род оборванки, называет ее Сен-Симон), старая, брюзгливая, почти слепая. Она составляла постоянный предмет потехи принцев крови и королевы. Для забавы ее зовут к королевскому ужину. Там присутствуют, кроме короля, дофин, его супруга, брат короля и его жена. Все дразнят шутиху, а она грубо ругается. Это возбуждает смех. Принцы и принцессы суют в карманы ей, почти слепой, кушанья (жаркое, рагу), льют соусы, которые текут у нее по платью. Хорошо еще, если ей дают денег. От иных она получает только щелчки. Была одна породистая шутиха, княгиня д'Аркур, грубая и грязная, которая дралась со своей прислугой. Что с ней проделывают! Один раз дофин подложил под нее петарду, когда она играла в карты. Его с трудом уговорили ее не зажигать. В другой раз, в Марли, изящная и легкая герцогиня Бургундская, светлым, воздушным видением промелькнувшая через версальские залы и галлереи (она умерла молодой, и даже ворчливый Сен-Симон с умилением вспоминает о ней), набрала со своими дамами снежков и ночью забралась в спальню д'Аркур. Они забросали; ее снежками*, и д'Аркур пришлось плавать по своей постели в воде, словно на море (Сен-Симон). На другой день она дулась; над ней потешались еще больше.



Был еще шут, сапожник по профессии, которого пускали для забавы даже в кабинет короля. Он знакомил изысканное французское общество с отборными ругательствами парижской черни.



Изящные кавалеры и дамы недалеко, впрочем, ушли от этого простонародья. В 1699 г. казнят жену парламентского советника Тике, красавицу собой. Она подкупила людей, чтобы убить своего мужа. Весь двор, весь Париж сбежались посмотреть на любопытное зрелище. Грэвская площадь залита народом. В толпе много придворных дам, приятельниц осужденной.



И в дни торжеств и визитов и в будни при дворе нет безопасности. Все берегут свои карманы. Наследника престола обокрали во дворце два раза. Принцессу Бургундскую обворовали в день ее свадьбы. Свою первую официальную любовницу, м-ль де Лавалльер, король посетил недалеко от дворца в особом павильоне. Ночью на нее устроили нападение грабители. Королю пришлось приставить к павильону военный караул.



Г-жа де Севинье с восторгом описывает карточную игру при дворе. Ее восхищает там изящество, искусство играть. Играли там много и крупно. Особенно азартно вела себя властная и расточительная м-м Монтеспан. Ей случалось проигрывать сотни тысяч ливров в один вечер. Еще в присутствии короля игроки несколько сдерживались, но у принцев крови этот азарт царит открыто. Там слышались истерические крики проигравшихся и звериные завывания более счастливых. Иногда проигравшие больше того чем у них было стрелялись. Бывали случаи, когда они тайком уходили на иноземную службу, если не были в состоянии расплатиться со своими долгами. При дворе нередки игроки с краплеными картами. В 1698 г. в такой шуллерской истории оказался замешанным один маркиз, игравший с королем. Его сослали в деревню. Вообще, когда Сен-Симону случается говорить о страстных и счастливых игроках, он не раз прибавляет, что такого-то никогда не подозревали в нечистой игре.



Среди подпольной литературы этого времени есть своеобразная полупорнографическая отрасль: "Галантные истории Франции", "Любовные истории Галлии". В них передаются соблазнительные анекдоты о многих высокопоставленных принцессах. В достоверности этих рассказов разобраться нелегко. Трудно судить о современном обществе с точки зрения половой нравственности. Фактом является во всяком случае то, что оно было не лучше других.



Мадам, как честная немка, не скрывает в своих письмах, что не лучше ведут себя при английском и германском дворах. Шпангейм считает нравы французского двора сравнительно скромными. Я не буду вдаваться в подробности. Это завело бы нас слишком далеко. На иноземцев французский двор производил смешанное впечатление. Подтвердить такое положение могут хотя бы отзывы итальянцев XVII в. Одним из них казалась привлекательной царившая при дворе свобода отношений. Висконти удивляется равенству полов и свободе отношений во Франции. Свобода в обращении и в разговоре, господствующая между мужчинами и женщинами, поражает его, когда он вспоминает об итальянской чопорности. "Блаженная страна, - восклицает он по адресу Франции, - Здесь все чувствуют себя непринужденно".



Но на другого видного современника-итальянца, герцога Пастрано, французское высшее общество производит впечатление чего-то разнузданного. Он позволяет себе назвать двор таким словом, повторять которое здесь я не имею права. Многие современники указывают на распространенность ненормальных отношений среди придворных. Сен-Симон и другие засвидетельствовали нам, что таким пороком страдал брат короля. Он унаследовал вкус Генриха III, вокруг него постоянно были любимцы. Один из членов семьи иностранных (лотарингских) принцев, семьи Гизов, знаменитый лотарингский шевалье является самым близким к брату короля человеком. При "Малом дворе" это - первое лицо.



Людовик XIV не любил извращенного разврата и преследовал его, но по отношению к шевалье из Лотарингии он не мог принять особо строгих мер. Один раз он даже воспользовался его влиянием на брата. Ему хотелось выдать свою незаконную дочь, м-ль де Нант, замуж за сына брата, герцога Шартрского, чтобы смыть пятно незаконности и дать ей блестящее положение. Но брат уперся, в нем заговорил гонор. Он не желает родниться с незаконнорожденной, да этого не хотела и мадам. Король не побрезговал обратиться тогда к лотарингскому шевалье. Тот за посредничество выторговал себе большие милости и, действительно, уломал брата короля. Брак состоялся.



Несомненно, что у многих придворных было тяготение к черным искусствам, магии, угадыванию будущего и т. д. Сам Висконти занимался иногда в течение своей бурной жизни невинными пророчествами. У некоторых придворных существовали связи с преступным миром. На этой почве разыгралась громкая драма ядов - процесс, в котором была установлена наличность правильных сношений некоторых высокопоставленных лиц с колдунами и отравителями. Многие аристократки принимали участие в знаменитых "черных мессах". Пышный придворный мир жил под страхом отравы. В неожиданной смерти какого-нибудь молодого человека или молодой женщины всегда готовы были видеть руку новой Локусты. Такие толки возникли после смерти живой и веселой английской принцессы Генриетты, сестры Карла II, посредницы между версальским и сент-джемским дворами. (При ее посредничестве был заключен тайный Дуврский договор между Англией и Францией. Договор мадам.) Слухи об отравлении появились и после смерти герцога и герцогини Бургундских.



Известные связи между некоторыми придворными и отравителями несомненно были. К Лавуазен, известной отравительнице (она была потом сожжена), ходили многие придворные. Привлеченные к расследованию по делу об отравлениях, высокопоставленные лица впутали в своих показаниях в эту историю и официальную фаворитку короля, г-жу Монтеспан. Про нее вообще рассказывали ужасные вещи, приписывали ей намерение отравить короля. Говорили, что на ее теле служились черные мессы.



С большой верой нельзя, конечно, относиться к этим показаниям. В значительной своей части они вызваны пыткой, быть может, желанием запутать влиятельного человека, чтобы самому уйти от опасности.



Этот эпизод с ядами повел даже к обсуждению достоверности всех современных слухов на страницах исторической литературы. Специалисты расходятся, но, во всяком случае, отравительница имела касание к жизни двора.



Был ли он хуже или лучше других, вообще трудно сказать. Висконти утверждает, что его нравы были даже выше, чем где-нибудь еще.



По мере того как дряхлел Людовик, возрастало при дворе влияние религиозной и чопорной Ментенон. Нравы становились чище (наружно, по крайней мере), а жизнь скучнее и серее. Во вторую половину этого долгого бесконечного царствования придворные тосковали о веселых и нежных днях Лавалльер и пышных и властных днях Монтеспан.



Эта своеобразная придворная жизнь отразилась на страницах сложной и многоголовной современной литературы. О ней говорит ряд мемуаров и ряд писем, расходившихся из центра во все концы Франции. О ней говорят официальные документы, такие сухие и в то же время иногда такие яркие и жизненные. Жизнь центрального управления сливалась ведь с жизнью двора во времена господства этого сложного режима. На последней поэтому стоит остановиться. Мы перейдем теперь к характеристике слоев придворного мира.



Большое придворное общество времени Людовика XIV даже внешним образом живет не так, как прежние дворы. Людовик XIV не довольствовался старыми дворцами. Правда, он приказал перестроить сначала Лувр, и это дело было поручено знаменитому тогдашнему итальянскому архитектору Бернини (Бернен, как звали его французы). Скупой и расчетливый, Кольбер не жалеет средств для нового королевского жилища, но Людовик не удовлетворяется в конце концов прежней королевской резиденцией. Его царствование связано с именем Версаля.



Не нужно думать, что Версаль в самом начале является уже резиденцией Людовика. Это случилось не в первые годы царствования. Окончательно двор перебрался туда только около 1682 г.. Но работы по украшению Версаля действительно ведутся чуть ли не с самого начала правления великого короля. Не он первый обратил внимание на это место. Здесь охотился его отец, и для самого Людовика XIV это по преимуществу охотничье место в его первые годы. Еще Людовик XIII выстроил здесь охотничий дворец, и воспоминаниями об отце объясняется, может быть, привязанность Людовика XIV к Версалю. Задумав осуществить грандиозный план новых построек, он велел пощадить старые. Они действительно стоят целыми до сих пор, совсем не похожие на другие здания, ядром которых является этот старый дворец. Здание, которое вы видите подъезжая к Версалю со стороны Парижа, Парижского шоссе, v Мраморного дворца, и есть охотничий дворец Людовика XIV. Но, конечно, новые постройки загородили собою первоначальный дворец, затмили его своим стилем, который так ярко отразил пышное и тяжелое самомнение Людовика XIV. И все же он достиг не всех своих целей. Ему хотелось чего-то еще более пышного, еще более роскошного. Ему хотелось, между прочим, еще больше воды. И теперь ее много в Версале с его знаменитыми фонтанами, прудами, большими каналами. Но Людовику хотелось еще более значительного. Он хотел провести воду из далекой Сены и начал огромные, дорогостоящие земляные работы. Он хотел провести воду из еще более далекой Эры и в это дело было вложено тоже много труда, оно тоже стоило много денег и много жизней.



Архитектурные работы по постройке и отделке зданий "велись в Версале с начала 60-х и до конца 80-х годов. Нам трудно вычислить теперь полную стоимость версальского дворца. Не все счета дошли до нас, но и те только, которые мы знаем, говорят о десятках миллионов ливров. Можно думать, что сумма всех известных нам расходов (доходя почти до 70 млн. ливров.) И теперь этот дворец производит сильное впечатление, хотя он, конечно, потускнел. Знаменитая комната короля, та галерея, которой так восхищались современники и которую описывала г-жа де Севинье (я приводил этот отрывок из ее переписки), эта огромная зала более чем в 71,12 м длиною, около 10,668 м в ширину и 14,224 м в высоту, еще и теперь великолепна. А между тем она гола. В ней сохранились зеркала, мраморы, живопись на потолке, изображающая сцены из истории Людовика XIV, возвеличивающие и прославляющие короля, но в ней нет серебра, нет гобеленов, нет фарфора, нет ваз. Нам можно представить, что современники всецело должны были находиться под обаянием этого торжественного величия. Версальские постройки огромны. Фасад их, противоположный Парижу, обращенный к парку, имеет до 415 м длины. Самые сады носят там архитектурный характер. Есть много симметрии в очертаниях деревьев, цветников, павильонов. Множество законченных архитектурных форм говорит об упорядоченности, пышной размеренности этого стиля.



В этом дворце помещалось много народа. Всем придворным, конечно, не хватало в нем места. Людовик XIV, который хотел сейчас же создать в безводной, нездоровой глухой пустыне город, выдает разные привилегии селящимся там. И все же места нет. Многие придворные живут в Париже и только наезжают в Версаль.



С тех пор как там поселился король, отличавшаяся и раньше своей пышностью, торжественностью и размеренностью жизнь становится еще более торжественной и публичной. Вся жизнь короля и его семьи проходит на глазах придворных. И степенью близости отношения к королю измеряется удельный вес придворного человека. Это расплата за то обаяние, которым пользуется монарх в глазах придворных. Ему трудно укрыться от любопытных глаз. Попытки его скрыться от посторонних глаз даже в самой интимной жизни оказываются мало удачны. Самые интимные стороны династической жизни проходят на глазах у всех. На глазах у всех рожают, венчаются, заводят любовниц, умирают. Конечно, известная публичность жизни должна быть уделом коронованных особ. Так, например, появление на свет новых членов королевской семьи должно быть обставленно публичностью. Раз это рождение дает право на престол, то должна быть установлена легитимность рождения. Но роды принцесс французского двора происходят слишком публично, в условиях, слишком тягостных для женской стыдливости, слишком вредных для женского здоровья. И умирали публично среди большой и шумной толпы. Для нас сохранено много описаний кончин видных членов династии. Некоторые из этих рассказов производят глубокое впечатление, отличаются высокой художественностью, потому что они принадлежат первоклассным современным писателям и мастерам стиля. Таковы картины смерти дофина или герцога и герцогини Бургундских, с которыми мы встречаемся у Сен-Симона.



Описание смерти дофина в 1711 г.- это образец публичности придворной жизни. Он умирает от оспы, в Медоне, недалеко от Версаля. У него есть свой двор, который теперь в большом волнении. Все эти люди жили милостями дофина, все надеялись очутиться у власти по смерти престарелого короля. Теперь они находятся в опасности потерять свои доходы в настоящем и надежды на возвеличение в будущем. Они испытывают сильную, бурную печаль и выражают ее сильно и бурно. Король находится у постели умирающего сына вместе со своей семьей. Он поместился по соседству с комнатой умирающего и иногда приходит к нему. Шумная и большая толпа, не стесняясь королевским присутствием, а может таить, пользуясь этим присутствием и напоказ стонет и плачет. Некоторые даже рычат. Король уезжает, наконец, из Медона в Версаль. Его провожают с криками, становятся на колени. Когда умер дофин, придворные с жадностью следят за горем членов королевского дома. Знают, как скорбит король, отец покойного, как скорбят герцог и герцогиня Бургундские, дети покойного. Любопытные ухитряются даже узнать, как провели ночь ближайшие родственники умершего. Этот большой двор - точно одна огромная грандиозная семья.



Размеры придворного общества очень велики. Семья короля имеет самый значительный двор, но рядом с ним стоит еще ряд дворов. Некоторые из них очень многочисленны. У самого короля не одна семья, а несколько. Только одна из них законная, а есть несколько незаконных. Законная жена короля - незначительное и непритязательное существо. Людовик видимым образом оказывает ей должное почтение в течение всей своей жизни. Даже когда он открыто изменяет ей, он постоянно проводит с ней ночи и внешне изображает нежного супруга. Он должен был соблюдать эти внешние приличия: некоторые притязания в области внешней политики он основывал исключительно на правах своей жены относительно испанского наследства. Но наряду с этим он не щадил ее женских чувств, вынуждая ее вежливо и любезно обращаться со своими официальными фаворитками и даже принимать их. И Мария-Тереза смирилась. Она заискивала у фавориток, добивалась через них милостей у короля. Так, когда отослали на родину ее придворных дам, испанок, она обратилась к мадам де Монтеспан и просила ее убедить короля оставить хоть одну из этих фрейлин. М-м де Монтеспан сообщила королю об этой просьбе, и Марии-Терезе оставили ее испанку.



У короля и королевы было несколько детей, но выжил из них только один, будущий дофин, monseigneur, ребенок ниже среднего уровня. Его долго отстраняли, вдобавок, от государственных дел. Только в 30 лет этот наследник престола получил право присутствовать на заседаниях совета. Да он и не тяготился своей заброшенностью и любил искренно, кажется, только охоту. Всю свою жизнь он не играл никакой политической роли, и хотя вокруг него естественным образом группировались недовольные, он являлся для них более ширмой, чем настоящим вождем.



Многие современники выносили наблюдения, что Людовик более привязан к своим незаконным семьям. Это они считали следствием королевского самомнения. Такое объяснение дает, например, Сен-Симон. Неравномерное распределение королевских чувств и привязанностей объясняется так. Законные дети короля лишь отчасти обязаны своим положением королевской милости. Они и без этого по основным законам Франции являются ближайшими к престолу людьми. На официальном языке они называются "дети и внуки Франции", а не "дети и внуки короля". Дети короля, это - "дети Франции", внуки короля - "внуки Франции". Между тем незаконные дети короля - всецело его создание. Всем положением они обязаны исключительно его милости. Они вернее отражают его могущество.



И Людовик XIV потратил немало труда, шел даже иногда на унижение, чтобы доставить высокое положение своим незаконным детям. Их у него было немало. Он был очень женолюбив, особенно в середине своего царствования, когда сбросил узы воспитания и материнского влияния, но еще не состарился. У него было много случайных, мимолетных связей, но много и долгих привязанностей, длившихся годами. Его официальные фаворитки занимали вполне определенное, официальное положение. Я приводил уже цитату из Лабрюйера о том, как король молится среди придворных, обращенных лицом к нему и спиной к алтарю. К этому описанию надо добавить одну важную черточку, штрих, пропущенный автором. Вместе с королем молится его семья не только законная, но и незаконная. Рядом с ним стоят его официальные фаворитки м-м де Монтеспан и м-ль Фонтанж. По одну руку короля и вблизи его стоит м-ль Монтанж, а по другую, тоже вблизи и со своими детьми, м-м де Монтеспан (Прими Висконти, "Обедня в Сен-Жермене"). Официальные фаворитки Людовика XIV, это м-ль де Лавалльер - в 60-х гг., м-м де Монтеспан - в конце 60-х гг. и м-ль де Фонтанж - в конце 70-х и 80-х гг. Были женщины, относительно которых придворные не знали определенно, в какой степени пользовались они расположением короля. Так спорили об одной дюшессе, принцессе Субиз, была ли она любовницей короля. Было достаточно слуха о том, что такую-то полюбил король, чтобы она сейчас же заняла при дворе соответствующее положение. Лишь только пронесся слух о том, что король приблизил к себе одну из придворных девиц, фрейлин (только слух), как все дамы сейчас же стали вставать при ее входе и выходе, как они вставали перед официальной королевской любовницей м-м де Монтеспан. После трех десятилетий царствования расположением короля прочно завладевает м-м де Ментенон, которая с середины 70-х гг. становится даже венчанной, хотя и не объявленной женой короля. Среди этого цветника женщин выделяются: м-ль де Лавалльер, м-м де Монтеспан и м-м де Ментенон. Последовательно через этих трех женщин король входил в соприкосновение с различными слбями дворянства.

---

[Manticora]

Брайан король-воин

Небольшая статья

Согласно хроникам, викинги впервые появились у берегов Ирландии в 795 году. Северные пришельцы опустошили Изумрудный остров, но не ушли, а обосновались в Лимерике, Дублине и Ватерфорде (потом будет захвачен еще и Корк), расположенные на побережье{см. карту}. Оттесненные в глубь острова, ирландцы находили убежище в укреплениях построенных на островах озер (называемых кранек). Основной причиной не способности ирландцев успешно противостоять викингам была раздробленность народа. В Ирландии существовало пять королевств: Ленстер, Мит, Манстер, Ольстер, Конах, {см. карту} которые постоянно враждовали между собой, да и в самих королевствах происходил войны между кланами.



В 941 году у короля Манстера Томанда родился сын. Хотя Брайан Боро и был королевским сыном, ему была уготована судьба аббата или епископа т.к. он был самым младшим из двенадцати своих братьев. Брайна отослали в монастырь Инешполин, в озерном районе Киллерни (основанным святым Финианом в конце VI века), для получения духовного образования (помимо религии, изучались ирландские традиции и культура, астрономия и Ирландский законник). Но в 951 году бывший король Манстера Каллахан, объединившись с викингами Лимерика, разгромил клан Далкассианс и убил короля Томанда. Получив это известие, Брайан возвратился домой, в Кинкора (родовое гнездо: с высокими круглыми стенами, внутри которых был частокол и каменный вал со рвом), что в графстве Клер, где стал постигать искусство война (меч, топор и ирландский вид борьбы- "рычаг локтя").



Кланы Манстеры один за другим разбивались викингами из Лимерика и брат Брайана Магамон, князь Тонунда решил покориться. Тогда (962 год) Брайан во главе небольшого отряда ушел в лесистые горы графства Клер и начал партизанскую войну.



Основным оружием ирландского война был железный боевой топор с длинной ручкой. Одним ударом такого топора можно было разрубить бедро война, даже закованного в броню. Еще на в арсенале ирландца был дротик, короткий ирландский меч (наподобие римского, им учились владеть и правой и левой рукой, некоторые шли в бой, имея по мечу в каждой руке), а у некоторых были длинные мечи викингов, купленные или добытые в бою.



Брайан первоначально планировал сделать весь район к западу от реки Шанон сделать опасный для любого скандинава, но в результате боев и лишений походной жизни отряд Брайана сократился до 15 человек, когда в 964 году Магамон решил присоединиться к Брайану в его борьбе против захватчиков. Примеру Магамона последовала молодая знать со всего Манстера и очень скоро ядро армии Брайана насчитывало 200-300 человек, но и этих сил было явно не достаточно для открытой схватки.



Обладая численным превосходством, викинги обеспечивали не прикосновенность своих замков навязыванием боя ирландцам. В 968 году Брайан послал диверсионный отряд в рейд, что бы заманить скандинавов в ловушку. Основная часть войска Брайана находилась на холме Солкоин, в 6 километрах к северу от городка Типаррери. Оказавшись в лесу, в окружении, викинги не смогли использовать свой боевой порядок- стену из щитов, сражались маленькими, изолированными группами, и были разгромлены. Затем Брайан взял и разграбил Лимерик, жители частью истреблены, частью обращены в рабство.



В 976 году Магамон (видимо в 970 году избранный королем Манстера) был убит своим соперником королем Иоганахтом. Брайан разгромил клан Иоганахта, а сам Иоганахт был убит. В 977 году на Каршитской скале Брайан был коронован королем Манстера и приступил к объединению страны. В течении 20 лет, действуя, где силой, а где дипломатическим путем, Брайан объединил почти всё страну: Конах, Мит и Ленстер выплачивали ему дань.



В 1000 году Брайан разбил короля Дублина Сигфрида по прозвищу Шелковая борода, а в 1002 году Брайан стал Артригом- Верховным королем, став первым не номинальным владыкой Ирландии.



В течении 10 лет Ирландия наслаждалась миром и покоем. Для защиты от набегов викингов Брайан увеличил свой флот, который базировался на реке Шанон.



Но мелкие короли не оставляли попыток вернуть себе всю полноту власти и свергнуть Брайана. В начале 1013 года Вилморт, король Ленстера поднял восстание под предлогом слишком высокой дани, и заключил союз с Сигфридом Силкбердом, скандинавским королем Дублина. Всё зиму готовились войска. Брайан собрал в свою армию даже конных наемных викингов, а мятежники призвали британских норманнов: ярла Сигурда Смелого из графства Орки (возможно, Оркнейские острова) в Шотландии и Бродора с острова Мен. Весной 1013 года Дублинский залив заполнили ладьи викингов. Викинги высадились на пляжах Контарфа, в северной части Дублинского залива, где, в Великую Пятницу, сошлись 6 тысяч воинов Брайана и столько же викингов. Ирландцами командовал сын Брайана Меркард. Две стены из щитов приблизились друг к другу. На флангах и в тылу ирландской армии находились керны- набранные из крестьян легкие пехотинцы-, они начали осыпать викингов дротиками и камнями из пращей и рогаток. Затем армии столкнулись. В пылу битвы, Меркард, орудуя двумя мечами, срубил ярла Сигурда Смелого, но и сам был убит. Битва была весьма упорной и лишь к ночи ирландцы смогли прорвать строй викингов, те бросились к кораблям но приливная волна отрезала их от судов. В общей неразберихе, Бродор с кучкой викингов наткнулся на палатку Брайана, убил охранника и отрубил голову Верховному королю Ирландии (позже Бродора изловят и привяжут его же собственными кишками к дереву). Так, на пике своей славы, погиб Брайан- первый и единственный король Ирландии.

Взято отсюда: http://historiwars.narod.ru/

Люди там стараются, как я посмотрю)))

Хотя сайт пока небольшой

---

Ирландия

[elfMeta]

Здравствуйте! Мне очень нужна помощь... Я пишу работу на тему "Ирландское общество на основании сведений саг", однако литературы по теме я смогла найти совсем немного, хотя потратила немало времени на поиски в Нете.. В данном сообществе ничего на эту тему я не нашла... :'(Может, кто-нибудь может подсказать ссылки на подходящую литературу?..

Заранее огромное спасибо!

---

[Несовременная]

Несовременная, это - тематическое сообщество, подобные вещи удаляются сразу.

Я сама так помогаю людям, НО ЗДЕСЬ рекламы не будет. И призывов тоже.

Только по личным дневникам.

---

Теодорих

[VenusCat]

Исключительно информационная подборка, просьба господам историкам самим решить, насколько источники заслуживают доверия.



Теодорих

Теодорих или Теодерих (Theoderich, готск. Тиударейкс, "властитель народа").-

1) Т. I, король вестготов - 419, пал в битве против гуннов у Каталауна - 451.

2) Т. Великий, король остготов, сын Теодемира, 454-526 вырос, живя заложником в Константинополе, 475 - король, победил Одоакра - 489 у Изонцо и Вероны, 490 - у Адды, после завоевания Равенны и смерти Одоакра – 493 - основал остготское царство в Италии, поощрял науки и искусства; гробница его сохранилась в Равенне. Ср. Dahn (1866).

3) Т., или Тьерри (Theoderic, Thierri), имя франкских королей.

T. I, король Австразии (486-534), незаконный сын Хлодвига, по смерти которого (511) захватил наибольшую долю его владений со столицей Метцом.

Т. II, второй сын Хильдеберта II (587-618), с 596 король Бургундии, 612 овладел Австразией, принадлежавшей его брату Теодеберту.

Т. III, сын Хлодвига II (654-691), 670 король Нейстрии и Бургундии, впоследствии и Австразии.

Т. IV, сын Дагоберта III (713-737), 720 был сделан королем, но не имел никакого значения при мажордоме Карле Мартеле.



Кратко, сжато, лично для меня – доступно, с отсылкой на «Войну с готами» Прокопия Кесарийского, «Италию и Византию в VI веке» З.В. Удальцовой, «Готов: от истоков до середины VI века» Х.Вольфрама:

http://lucero-kanchi.narod.ru/ostgot.htm



Книга, посвященная ему, - Георг Пфайльшифтер «Теодорих Великий», Евразия, 2004 (в электронном виде не нашла, к сожалению)



Статейка «Теодорих Великий. Отношения с Римом и Константинополем» со ссылкой на «Историю Византийской империи» Ф.И. Успенского:

http://www.world-history.ru/persons_about/1800.html



В книжке А. А. Опарина «Всемирная история и пророчества Библии» есть глава «Государство остготов», в которой, в том числе, и про Теодориха:

http://fact.h1.ru/vs-istor/



Аналогичная ситуация с книжкой «Из истории европейской культуры» Г.Г.Пикова – глава "Остготское возрождение" и формирование идеи "нового Рима":

http://sscadm.nsu.ru/deps/hum/pikov/



Смежная статья С.В. Санникова «Критерии «варварства» эпохи «Остготского Возрождения»:

http://jotunheim.narod.ru/ostrogothic.htm



Собственно, сам Прокопий Кесарийский:

http://militera.lib.ru/h/caesariensis/05.html



Вот эту книжку очень захотелось прочитать:

Всемирная история в четырех томах Егера Оскара, там – глава «Остготы и Теодорих. - Франки и Хлодвиг. - Император Юстиниан и вторичное завоевание Запада. - Лангобарды в Италии. - Франкское королевство в VI и VII вв.»:

http://enoth.narod.ru/Yeger/eger2_02.pdf



Худлит

Теодорих как Дитрих Бернских:

http://lib.babr.ru/index.php?ev=find



Феликс Дан, «Схватка за Рим», там тоже глава посвящена:

http://www.filipark.ru/lib/INOSTRHIST/DAN/rim.txt#16



Наконец, он фигурирует и в «Песни о Нибелунгах».

---

[Тхарна]

Хм..

Может и поздно, но советую почитать:

Умберто Эко, "Эволюция средневековой эстетики",2004, Сп-б.

А еще в свет вышли письма(!) Петрарки, Наука, Сп-б.

---

[Manticora]

С Праздником!

---

Немного юмора

[LionHeart]

ФОТО

---

Скоро

[Manticora]

День ПОБЕДЫ



Директива начальника штаба военно-морских сил Германии об уничтожении г. Ленинграда

Читать

22 сентября 1941 г.



г. Берлин

Секретно



Будущее города Петербурга



1. Чтобы иметь ясность о мероприятиях военно-морского флота в случае захвата или сдачи Петербурга, начальником штаба военно-морских сил был поднят вопрос перед Верховным главнокомандованием вооруженных сил о дальнейших военных мерах против этого города.



Настоящим доводятся до сведения результаты.



2.Фюрер решил стереть город Петербург с лида земли. После поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса. Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в существовании этого города непосредственно у ее новых границ.

3.Прежние требования военно-морского флота о сохранении судостроительных, портовых и прочих сооружений, важных для военно-морского флота, известны Верховному главнокомандованию вооруженных сил, однако удовлетворение их не представляется возможным ввиду общей линии, принятой в отношении Петербурга.



4.Предполагается окружить город тесным кольцом и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сравнять его с землей.

Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения.



5. Главное командование военно-морских сил в ближайшее время разработает и издаст директиву о связанных с предстоящим уничтожением Петербурга изменениях в уже проводимых или подготовленных организационных мероприятиях и мероприятиях по личному составу.

Если командование группы армий имеет по этому поводу какие-либо предложения, их следует как можно скорее направить в штаб военно-морских сил.



ГА РФ, ф. 7445, on. 2, д. 166, ял. 312-314, перевод с немецкого

---

Мемуары

[Manticora]

разные

ЗДЕСЬ]

Список доступного

Библиография



Тартаковский А.Г. (1931-1999) - Полный список мемуаров, посвященных эпохе 1812 года (по состоянию на 1980 г.)

Мемуары



*Аввакум Петрович (1620-1682) - русский священнослужитель, участник освоения Дальнего Востока, лидер старообрядчества, автор первого русского полномасштабного произведения в мемуарном жанре - "Жития протопопа Аввакума").



Андреев Н.И. (1792-1870) - офицер 50-го егерского полка, участник наполеоновских войн



Ансело, Франсуа (1794-1854) - французский поэт, посетивший Россию в 1826 году в составе французской делегации.



Аракчеев А.А. (1769-1834) - инспектор артиллерии, затем военный министр, затем начальник военных поселений, ближайший помощник императора Александра I. Избранная переписка, воспоминания современников.



Баратынский А.А. (1767-1810) — отец знаменитого русского поэта Е.А. Баратынского, генерал, приближенный императора Павла I.



Бенкендорф А.Х. (1783-1844) - генерал, участник наполеоновских войн, затем - шеф жандармов и приближенный имп. Николая I.



*Бларамберг И.Ф. (1800-1878) - русский геодезист и администратор, участник экспедиций в Иран и Среднюю Азию, военный губернатор Оренбурга.



*Боголюбов А.П. (1824-1896) - морской офицер, затем художник-маринист, внук А.Н. Радищева.



Болотов А.Т. (1738-1833) - офицер, участник Семилетней войны, затем управляющий имений императрицы Екатерины II, ученый-энциклопедист



Булгарин Ф.В. (1789-1859) - офицер-кавалерист, участник наполеоновских войн, затем известный журналист и писатель



Вери, Констан (1778-1845) - камердинер Наполеона, посетивший Россию в ходе кампании 1812 года



Вигель Ф.Ф. (1786-1856) - крупный чиновник, участник литературного общества "Арзамас"



Воронцов М.С. (1782-1856) - крупнейший российский администратор и полководец 1-й половины XIX века, участник Персидской, Наполеоновских, Турецкой, Кавказской войн, главноуправитель Новороссии и Кавказа, начальник русских оккупационных войск во Франции.



Вяземский П.А. (1792-1878) - поэт, литературный критик



*Герцен А.И. (1812-1870) - русский дворянин, публицист, оппозиционный деятель времен Николая I и Александра II, составивший масштабное автобиографическое сочинение "Былое и думы".



Головина В.Н. (1766-1819) — фрейлина при дворах императриц Екатерины II, Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны.



Головнин В.М. (1776-1831) — морской офицер, вице-адмирал, исследователь Дальнего Востока. Провел несколько лет в Японии в качестве военнопленного.



*Гончаров И.А. (1812-1891) - известный писатель, совершивший кругосветное плавание на фрегате "Паллада"(1852-55гг.) в качестве секретаря русского посольства в Японии.



Греч Н.И. (1787-1867) - известный педагог, филолог и журналист



Дашкова Е.Р. (1743-1810) - подруга Екатерины II, директор Российской Академии Наук



*Давыдов Д.В. (1784-1839) - партизан Отечественной войны 1812, военный писатель, поэт, генерал-лейтенант (1831).



Денисов А.К. (1763-1841) — генерал-лейтенант, казачий атаман; участник турецкой, польской, итальянской, наполеоновских кампаний.



Дмитриев М.А. (1796-1866) - поэт, крупный чиновник по судебной части



Дримпельман, Эрнест (1758-1830) - корабельный доктор, служивший на русском флоте в конце XVIII века, деятельный участник освоения Новороссии.



Дурова Н.А. (1783–1866) - воспоминания бывшей кавалерист-девицы о нравах светского общества России в 1830-х гг.



Душенкевич Д.В. (1797-после 1854) - русский офицер, участник наполеоновских войн в составе Симбирского пехотного и Чугуевского уланского полков.



Екатерина II (1729-1796) - Императрица Российская, мемуарист, автор комедий, трагедий, сказок, исторических и философских произведений



Ермолов А.П. (1772-1861) - генерал, участник наполеоновских войн, "главноуправитель" Кавказа



Загряжский М.П. (1770-1836) - русский дворянин, помещик, офицер, участник турецкой и польской компаний.



Зотов Р.М. (1795-1871) - русский писатель и драматург, участник войны 1812 года в составе С.-Петербургского ополчения.



*Игнатьев Н.П. (1832-1908) - граф, государственный деятель и дипломат, генерал от инфантерии (1878), посол в Константинополе, министр внутренних дел (1881-82).



Казанова, Джакомо (1725-1798) – знаменитый венецианский авантюрист, посетивший Россию в 1765 году.



Карпов А.К. (ок.1790-после 1837) - офицер-артиллерист, участник наполеоновских войн



Комаровский Е.Ф. (1769-1843) - генерал, дипломат, придворный, начальник войск внутренней стражи



Курбский А. М. (1528-1583) - русский полководец, сподвижник, а впоследствии - личный враг Ивана Грозного.



Лабзина А.Е. (1758-1828) - русская дворянка, в первом замужестве за ученым-химиком А.М. Карамышевым, во втором - за президентом академии наук, известным масоном А.Ф. Лабзиным.



Мардефельд, Аксель (1692-1748) - прусский посланник при дворе императрицы Елизаветы Петровны.



Меневаль, Франсуа (1780-1842) - личный секретарь Наполеона, посетивший Россию в ходе кампании 1812 года.



Миранда, Франсиско (1750-1812), - испанский генерал венесуэльского происхождения, "предтеча" латиноамериканской независимости, посетивший Россию в 1786-1787 гг.



Нартов А.К. (1693-1756) - придворный токарь Петра I, первый русский инженер, статский советник.



*Никитин А. (14??-1474/75) - русский купец, составивший первые в русской литературе дорожные записки светского содержания - "Хождение за три моря".



Норов А.С. (1795-1869) - cенатор, востоковед, писатель, министр народного просвещения.Участник Отечественной войне 1812 года.



Паскевич И.Ф. (1782-1856) - в 1812 году - командир 26-й пехотной дивизии, затем - генерал-фельдмаршал, светлейший князь Варшавский.



Понятовский С.-А. (1732-1798) - последний польский король, фаворит российской императрицы Екатерины II.



Порошин С.А. (1749-1769) - наставник (учитель математики) великого князя Павла Петровича в 1764-1765 гг.



Рондо, Джейн (1700-1783) - жена 2-х английских посланников при дворе Петра II и Анны Иоанновны



Сегюр Ф.-П. (1780-1873) - французский генерал, адъютант Наполеона в 1810-1814 гг. Посетил Россию в ходе кампании 1812 года.



Стогов Э.И. (1797-1880) - морской, затем - жандармский офицер, дед поэтессы А.А. Ахматовой.



Суворов А.В. (1730-1799) - "Здесь лежит Суворов". "Наука побеждать", воспоминания современников, письма, стратегические планы и автобиография великого полководца.



Торнау Ф.Ф. (1810-1890) - русский офицер, участник турецкой, польской и кавказской войн.



Финкенштейн, Карл (1714—1800) — граф, прусский государственный деятель, в 1747-48 гг. - посол в России.



Фукс Е.Б. (1762-1829) — секретарь А.В. Суворова, затем начальник военной канцелярии М.И. Кутузова.



Шаховской Я.П. (1705-1777) - действительный тайный советник, сенатор, крупный политический деятель.



Шетарди, Иоахим (1705-1758) - в 1739-43 гг. посол французского короля Людовика XV при Российском императорском дворе, одна из ключевых фигур государственного переворота 1742 года.



Тематические сборники



Быт - сборники характерных бытовых зарисовок мемуарного характера (XVIII-XIX вв).



*Вести из 1812 года - сборник писем современников и участников Отечественной войны 1812 года.



Анекдоты - сборники анекдотов, собранных по мемуарным источникам



Николаевские времена - воспоминания современников об императоре Николае I (1796-1855) и его эпохе



Переворот 1762 года - сборник воспоминаний очевидцев и участников событий 1762 года, в результате которых Екатерина II стала единоличной правительницей Российской Империи.



Смутное время - сборник документов и воспоминаний участников борьбы с польскими захватчиками.

---

Объявление

[З. ГорынычЪ]

9 мая Военно-Исторический Клуб "Марка Белфри", совместно с ВИК "Возрождение" и дирекцией парка Культуры и Отдыха Кузьминки-Влахернское проводит в Москве традиционный турнир "Мечи Победы". Это уже 19 турнир проводимый по версии правил "Стальной стиль". Мы приглашаем всех желающих разделить с нами радость Великой Победы и насладится прекрасным зрелищем благородного рыцарского боя! Для участия в турнире приглашены многие широко известные в военно-историческом движении бойцы, призеры и неоднократные призеры соревнований по историческому фехтованию.



Турнир будет проводиться на территории парка Культуры и Отдыха Кузьминки-Влахернское(м. Кузьминки) напротив здания администрации 200 м. по центральной аллее от главного входа (у кинотеатра "Высота").

Начало поединков в 12.30. Регистрация участников с 9.00 до 12.00.

Вход на место проведения турнира бесплатный.



Мы благодарим Управление Культуры Юго-Восточного округа и издательство "Рейтар" за предоставленные призы.



ВИК "Марка Белфри", ВИК "Возрождение".

http://www.klamistoria.net.ru

---

Продублирую

[Manticora]

фото со своего дневника.

Дюссельдорф, снимала я недели полторы назад...

В Старом Городе есть скульптурная группа, вот 2 фрагмента из нее (фотки открываются большие, предупредила)

Лев



Рыцари



А это - что-то, я случайно наткнулась, названия не знаю.

Нет, ну раз часы - значит, не храм!

---

[Manticora]

Ребят, с ДНЕМ!!!

Я вас люблю!!!

---

и опять литература

[З. ГорынычЪ]

http://diary.ru/~klamdrako/?comment...postid=12596801



Россия 16-17 в. и еще по мелочи

Где-то так наименований 320....

---

[NeVinna]

Всех приветствую! Сложно просмотреть все записи, посему не знаю есть ли здесь что-то подобное (или именно то), что мне нужно, но ни у кого нет информации относительно костюмов "эпохи викингов", те скандинавских и тп?...

---

Репост из собственного дневника

[Manticora]

На английском



St. Walburga

Catholic Encyclopedia

(WALTPURDE, WALPURGIS; at Perche GAUBURGE; in other parts of France VAUBOURG, FALBOURG).

Читать

Born in Devonshire, about 710; died at Heidenheim, 25 Feb., 777. She is the patroness of Eichstadt, Oudenarde, Furnes, Antwerp, Gronigen, Weilburg, and Zutphen, and is invoked as special patroness against hydrophobia, and in storms, and also by sailors. She was the daughter of St. Richard, one of the under-kings of the West Saxons, and of Winna, sister of St. Boniface, Apostle of Germany, and had two brothers, St. Willibald and St. Winibald. St. Richard, when starting with his two sons on a pilgrimage to the Holy Land, entrusted Walburga, then eleven years old, to the abbess of Wimborne. In the claustral school and as a member of the community, she spent twenty-six years preparing for the great work she was to accomplish in Germany. The monastery was famous for holiness and austere discipline. There was a high standard at Wimborne, and the child was trained in solid learning, and in accomplishments suitable to her rank. Thanks to this she was later able to write St. Winibald's Life and an account in Latin of St. Willibald's travels in Palestine. She is thus looked upon by many as the first female author of England and Germany. Scarcely a year after her arrival, Walburga received tidings of her father's death at Lucca. During this period St. Boniface was laying the foundations of the Church in Germany. He saw that for the most part scattered efforts would be futile, or would exert but a passing influence. He, therefore, determined to bring the whole country under an organized system. As he advanced in his spiritual conquests he established monasteries which, like fortresses, should hold the conquered regions, and from whose watch-towers the light of faith and learning should radiate far and near.



Boniface was the first missionary to call women to his aid. In 748, in response to his appeal, Abbess Tetta sent over to Germany St. Lioba and St. Walburga, with many other nuns. They sailed with fair weather, but before long a terrible storm arose. Hereupon Walburga prayed, kneeling on the deck, and at once the sea became calm. On landing, the sailors proclaimed the miracle they had witnessed, so that Walburga was everywhere received with joy and veneration. There is a tradition in the Church of Antwerp that, on her way to Germany, Walburga made some stay there; and in that city's most ancient church, which now bears the title of St. Walburga, there is pointed out a grotto in which she was wont to pray. This same church, before adopting the Roman Office, was accustomed to celebrate the feast of St. Walburga four times a year. At Mainz she was welcomed by her uncle, St. Boniface, and by her brother, St. Willibald. After living some time under the rule of St. Lioba at Bischofsheim, she was appointed abbess of Heidenheim, and was thus placed near her favourite brother, St. Winibald, who governed an abbey there. After his death she ruled over the monks' monastery as well as her own. Her virtue, sweetness, and prudence, added to the gifts of grace and nature with which she was endowed, as well as the many miracles she wrought, endeared her to all. It was of these nuns that Ozanam wrote: "Silence and humility have veiled the labours of the nuns from the eyes of the world, but history has assigned them their place at the very beginning of German civilization: Providence has placed women at ever cradleside." On 23 Sept., 776, she assisted at the translation of her brother St. Winibald's body by St. Willibald, when it was found that time had left no trace upon the sacred remains. Shortly after this she fell ill, and, having been assisted in her last moments by St. Willibald, she expired.



St. Willibald laid her to rest beside St. Winibald, and many wonders were wrought at both tombs. St. Willibald survived till 786, and after his death devotion to St. Walburga gradually declined, and her tomb was neglected. About 870, Otkar, then Bishop of Eichstadt, determined to restore the church and monastery of Heidenheim, which were falling to ruin. The workmen having desecrated St. Walburga's grave, she one night appeared to the bishop, reproaching and threatening him. This led to the solemn translation of the remains to Eichstadt on 21 Sept. of the same year. They were placed in the Church of Holy Cross, now called St. Walburga's. In 893 Bishop Erchanbold, Otkar's successor, opened the shrine to take out a portion of the relics for Liubula, Abbess of Monheim, and it was then that the body was first discovered to be immersed in a precious oil or dew, which from that day to this (save during a period when Eichstadt was laid under interdict, and when blood was shed in the church by robbers who seriously wounded the bell-ringer) has continued to flow from the sacred remains, especially the breast. This fact has caused St. Walburga to be reckoned among the Elaephori, or oil-yielding saints (see OIL OF SAINTS). Portions of St. Walburga's relics have been taken to Cologne, Antwerp, Furnes, and elsewhere, whilst her oil has been carried to all quarters of the globe.



The various translations of St. Walburga's relics have led to a diversity of feasts in her honour. In the Roman Martyrology she is commemorated on 1 May, her name being linked with St. Asaph's, on which day her chief festival is celebrated in Belgium and Bavaria. In the Benedictine Breviary her feast is assigned to 25 (in leap year 26) Feb. She is represented in the Benedictine habit with a little phial or bottle; as an abbess with a crozier, a crown at her feet, denoting her royal birth; sometimes she is represented in a group with St. Philip and St. James the Less, and St. Sigismund, King of Burgundy, because she is said to have been canonized by Pope Adrian II on 1 May, the festival of these saints. If, however, as some maintain, she was canonized during the episcopate of Erchanbold, not in Otkar's, then it could not have been during the pontificate of Adrian II. The Benedictine community of Eichstadt is flourishing, and the nuns have care of the saint's shrine; that of Heidenheim was ruthlessly expelled in 1538, but the church is now in Catholic hands.