Приветик всем!!!

[La Loba Rena]

У вас очень класное сообщество , столько всего интересного узнаю от сюда...

Вообщем эту вводную часть можно пропустить. Итак у мя к вам вопросик мона?

усё поезд ушёл уже спрашиваю...

Значит так не знаете сайтов где можно найти что-нибудь по первым вампирам - Майя и Тьерри, придания там и легенды всякие, можа кто знает?

Буду очень благодарна за предоставленную информацию, заранее большое прибольшое спасибо!!!

---

[Manticora]

Вот я и вернулась.

Будет подборка по истории Румынии (особенно интересна личность королевы Марии), а пока - Бран.

Открыточный, я его много снимала, надеюсь, что фото будут лучше.

---

Духовная грамота Ивана Грозного

[пан Колгоспнык]

Духовная царя и великаго князя Иоанна Васильевича,

самодержца всероссийскаго.



Во имя отца, и сына, и святаго духа, святыя и живоначальныя

троицы, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь, и по

благословению отца нашего Антония, митрополита всея России, се

аз, многогрешный и худый раб божий Иоанн, пишу сие исповедание

своим целым разумом. Но понеже разума нищетою содержим есмь, и от

убогаго дому ума моего не могох представити трапезы, пищи

ангельских словес исполнены понеже ум убо острюпись, тело

изнеможе, болезнует дух, струпи телесна и душевна умножишася, и

не сущу врачу, исцеляющему мя, ждах, иже со мною поскорбит, и не

бе, утешающих не обретох, воздаша ми злая возблагая, и ненависть

за возлюбление мое. Душею убо осквернен есмь и телом окалях. Яко

же убо от Иерусалима божественных заповедей и ко ерихонским

страстем пришед, и житейских ради подвиг прелстихся мира сего

мимотекущею красотою; яко же к мирным гражданам привед, и

багряницею светлости и златоблещанием предахся умом, и в

разбойники впадох мысленныя и чувственныя, помыслом и делом;

усынения благодати совлечен бых одеяния, и ранами исполумертв

оставлен, но паче нежели возмнитися видящым, но аще и жив, но

богу скаредными своими делы паче мертвеца смраднеиший и

гнуснеиший, его же иереи видев, не внят, Левит и той возгнушався,

премину мне. Понеже от Адама и до сего дни всех преминух в

беззакониях согрешивших, сего ради всеми ненавидим есмь, Каиново

убийство прешед, Ламеху уподобихся, первому убийце, Исаву

последовах скверным невоздержанием, Рувиму уподобихся,

осквернившему отче ложе, несытства и иным многим яростию и гневом

невоздержания. И понеже быти уму зря бога и царя страстем, аз

разумом растленен бых, и скотен умом и проразумеванием, понеже

убо самую главу оскверних желанием и мыслию неподобных дел, уста

разсуждением убийства, и блуда, и всякаго злаго делания, язык

срамословия, и сквернословия, и гнева, и ярости, и невоздержания

всякаго неподобнаго дела, выя и перси гордости и чаяния

высокоглаголиваго разума, руце осязания неподобных, и грабления

несытно, и продерзания, и убийства внутрення, ея же помыслы

всякими скверными и неподобными оскверних, объядении и пиянствы,

чресла чрезъестественная блужения, и неподобнаго воздержания и

опоясания на всяко дело зло, нозе течением быстрейших ко всякому

делу злу, и сквернодеяниа, и убивства, и граблением несытнаго

богатства, и иных неподобных глумлений. Но что убо сотворю,

понеже Авраам не уведе нас, Исаак не разуме нас, и Израиль не

позна нас! Но ты, господи, отец наш еси, к тебе прибегаем, и

милости просим, иже не от Самарии, но от Марии девы неизреченно

воплотивыйся, от пречистых тя ребр воде и крови, яко масло,

возлияв, Христе, боже, язвы струп моих глаголюще душевныя и

телесныя, обяжи и к небесному сочетай мя лику; яко милосерд,

господи, боже мой, мир даждь нам, разве тебе иного не знаем, и

имя твое разумеем; просвяти лице твое на ны и помилуй ны. Твоя бо

есть держава неприкладна, и царство безначално и безконечно, и

сила, и слава, и держава, ныне, и присно, и во веки веков, аминь.

И понеже, по писанию, не должни суть хранити имения чада

родителям, но родителие чадам, и яже убо вышнее имение, яко же

реченно: «премудрость во исходящих поется, на краех же забралных

мест проповедается, при вратех же сильных дерзающи глаголет, се

предлагаю вам глас мой, сыновом человеческим, лучше бо ту

куповати, паче злата и сокровища многа, честнейшии же суть

камения многоценна, все честное недостойно ея есть». Глаголет

господь: «мною царие царствуют и сильнии пишут правду». Сего ради

и аз предлагаю учения, елико мой есть разум, от убожества моего,

чадца моя, благодать и божий дар вам.

Се заповедаю вам, да любите друг друга, и бог мира да буди с

вами. Аще бо сия сохраните, и вся благая достигните; веру к богу

тверду и непостыдну держите, и стоите, и научитися божественных

догматов, како веровати, и како богу угодная творити, и в какове

оправдании пред нелицымерным судиею стати. То всего больше

знайте: православную христианскую веру держите крепко, за нее

страждите крепко и до смерти. А сами живите в любви. А воинству,

поелику возможно, навыкните. А как людей держати, и жаловати, и

от них беречися, и во всем их умети к себе присвоивати, и вы б

тому навыкли же. А людей бы есте, которыя вам прямо служат,

жаловали и любили, их ото всех берегли, чтобы им изгони ни от

кого не было, и оне прямее служат. А каторыя лихи, и вы б на тех

опалы клали не вскоре, по разсуждению, не яростию. А всякому делу

навыкайте, и божественному, и священническому, и иноческому, и

ратному, и судейскому, московскому пребыванию, и житейскому

всякому обиходу, и как которыя чины ведутся здесь и в-ыных

государствах, и здешнее государство с иными государствы что

имеет, то бы есте сами знали. Также и во обиходе во всяких, как

кто живет, и как кому пригоже быти, и в какове мере кто держится,

тому б есте всему научены были. Ино вам люди не указывают, вы

станите людям указывати. А чего сами не познаете, и вы сами стате

своими государствы владети и людьми.

А что, по множеству беззаконий моих, божию гневу

распростершуся, изгнан есмь1 от бояр, самоволства их ради, от

своего достояния, и скитаюся2 по странам, а може бог когда не

оставит, и вам есми грехом своим беды многия нанесены, бога ради,

не пренемогайте в скорбех, возвержите на господа печаль свою, и

той вас препитает, по пророку глаголющу: «отец мя и мати

остависта, господь же восприимет, понеже бо вся в руце господеви,

яко чаша уклони от сия, в сию смиряет, а сего возносит, никто же

бо приемлет честь от себе, но званный от бога, дает бо власть,

ему же хощет, и воздвизает от земли убога и от гноища возносит

нища, посадити его с князи людей, и престол славы наследует ему».

А докудова вас бог помилует, свободит от бед, и вы ничем не

разделяйтесь, и люди бы у вас заодин служили, и земля бы заодин,

и казна бы у вас заодин была, ино то вам прибылняе.

А ты, Иван сын, береги сына Федора, а своего брата, как

себя, чтоб ему ни в каком обиходе нужды не было, а всем бы был

исполнен, чтобы ему на тебя не в досаду, что ему не дашь удела и

казны. А ты, Федор сын, Ивана сына, своего брата старейшаго,

докудова строитель, уделу и казны не прося, а в своем бы еси

обиходе жил, смечаясь, как бы Ивану сыну не убыточнее, а тебя б

льзе прокормити было, и оба вы есте жили заодин и во всем

устроивали, как бы прибыточнее. А ты бы, сын Иван, моего сына

Федора, а своего брата молодшаго, держал, и берег, и любил, и

жаловал его, и добра ему хотел во всем так, как себе хочешь, и на

его лихо ни с кем не ссылался, а везде бы еси был с Федором

сыном, а своим братом молотшим, и в худе и в добре, один человек,

занеже единородныя есть у матери своей.

И вы бы сами о себе прибежище положили, яко же рече Христос

во святом евангелии: «иде же собрани аще два или три во имя мое,

ту есмь аз посреде их». И аще Христос будет посреде вас для вашея

любви, и никто может вас поколебати, вы будете друг другу стена,

и забрало, и крепость. К кому ему прибегнуть и на кого уповать!

Ты у него отец, и мать, и брат, и государь, и промысленник. И ты

б его берег, и любил, и жаловал, как себя. А хотя буде в чем пред

тобою и проступку какую учинит, и ты его понаказал и пожаловал, а

до конца б его не разорял, а ссоркам бы еси отнюдь не верил,

занеже Каин Авеля убил, а сам не наследовал же.

А бог благоволит вам, тебе быть на государстве, а брату

твоему Федору на уделе, и ты б удела его под ними не подъискивал,

а на него лиха ни с кем ни ссылался.

А где по рубежам сошлась твоя земля с его землею, и ты б его

берег и накрепко бы еси смотрел правды, а напрасно бы еси не

задирался, а людским бы вракам не потакал, занеже, аще кто и

множество земли приобрящет и богатства, а трилакотна гроба не

может избежати, и тогды то все останется, по господней притчи, –

ему же угобзися нива, иже хотяше разорити житницы и болшая

создати, к нему же рече господь: «безумне, в сию нощь душу твою

истяжут от тебе, а яже уготова, кому будет?».

А ты б любовь нелицемерную держал к брату своему, а к моему

сыну Федору, яко же рече божественный апостол Павел: «любы не

завидит, любы не гордится, любы не злообразуется, не вменяет

злое, не радуется о неправде, радуется же о истинне, все уповает,

вся терпит, любы николи же отпадает»; яко же рече той же апостол:

«аще кто о ближних своих не промышляет, веры отверглся, и есть

невернаго горши».

А ты, сыне мои Федор, держи сына моего Ивана в мое место,

отца своего, и слушай его во всем, как мене, и покорен буди ему

во всем, и добра хоти ему, как мне, родителю своему, во всем, и

во всем бы еси Ивану сыну непрекословен был так, как мне, отцу

своему, и во всем бы еси жил так, как из моего слова. А будет

благоволит бог ему на государстве быти, а тебе на уделе, и ты б

государства его под ним не подыскивал, и на ево лихо не ссылался

ни с кем, а везде бы еси с Иваном сыном был в лихе и в добре один

человек. А докуды, и по грехом, Иван сын государства не доступит,

а ты удела своего3, и ты бы с сыном Иваном вместе был заодин, и

с его бы еси изменники и с лиходеи никоторыми делы не ссылался. А

будут тебе учнут прельщать славаю, и богатством, и честию, или

учнут тебе которых городов поступать, или повольность которую

учинят, мимо Ивана сына, или на государство учнут звати, и ты б

отнюдь того не делал и из-Ывановой сыновниной воли не выходил;

как Иван сын тебе велит, так бы еси был, а ни на что бы еси не

прельщался. А где тебя Иван сын пошлет на свою службу или людей

твоих велит тебе на свою службу послати, и ты б на его службу

ходил и людей своих посылал, как коли сын мой Иван велит.

А где по рубежам Иванова сыновня земля сошлась с твоею

землею, и ты б берег того наикрепко, смотрел бы еси правды, а

напрасно бы еси не задирался, и людским бы еси вракам не потакал,

занеже аще кто множество богатства или земли приобрящеть, а

трилакатнаго гроба не может избежати, и тогда то все останется,

токмо едина дела, что сотворихом, благо ли, или зло.

И ты б сына моего Ивана, а своего брата старейшаго, держал в

мое место, отца своего, честно и грозно, и надежду бы еси держать

во всем на бога да на него, и ни в чем бы еси ему не завидел,

занеже единородные есте у своей матери.

И вы б сами себе прибежище положили, яко же рече Христос во

святом евангелии: «иде же собрани два или три во имя мое, то есмь

и аз посреде их». И аще Христос будет посреди вас для вашия

любьви, нно кто может вас поколебать! Он тебе стена, и забрало, и

рать, и крепость. К кому тебе прибегнуть и на кого уповать! Он

тебе отец, и мать, и брат старейший, и государь, и промысленик.

И ты б, Федор сын, сыну моему Ивану, а своему брату

старейшему, во всем покорен был, и добра ему хотел и во всем так,

как мне и себе, и во всем воли его буди, до крови и до смерти, ни

в чем ему не прикослови. А хотя будет на тебя Иванов сыновен гнев

или обида в чем ни будь, и ты бы сыну моему Ивану, а своему брату

старейшему, непрекословен был, и рати никакой ни вчинял, и собою

ничем не боронился, а ему еси бил челом, чтоб тебя пожаловал,

гнев свой сложить изволил, и жаловал тебя во всем по моему

приказу. А в чем будет твоя вина, и ты б ему добил челом, как ему

любо, и послушает челобитья, ино добро, а не послушает, и ты б

собою не оборонялся ж, а всем бы еси печаль на радость преложа,

положил на бога, занеже всяким неправдам местник есть бог.

А ты б, Иван сын, с братом своим молодшим, а с моим сыном

Федором, жил в любви и в согласии заодин во всем, по моему

приказу.

И вы б, дети мои, Иван и Федор, жили в любви и в согласии

заодин, и сей мой наказ памятовали крепко. Аще бо благо учнете

творити, вся вам благая будет. Аще ли злая сотворите, вся вам

злая сключатся, яко же речено бысть во евангелии: «аще кто

преслушает отца, смертию да умрет». Всего же болши гоните, и

утвержайтеся, и разумейте от православныя веры догматех, да зде

благоугодно поживши, и тамо будущих благ наследницы будете, яже

око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыде, яже

уготова бог любящим его. Бога любите от всего сердца, и заповедь

его от всего сердца творите, елико ваша сила. Яко же речено бысть

во евангелии: «Уподобися царствие небесное десяти девам, яже

прияша светилники своя, изыдоша в сретение жениху, пять же бе от

них мудрых и пять юродивых, яже приимши светилники своя, не взяша

с собою елея, [мудрыя же] прияша елей в сосудех, со светилники

своими; коснящу же жениху, воздремаша вси, и спаша, в полунощи же

вопль бысть: се жених грядет, исходите во сретение ему. Тогда

воставше вся девы тыя, украсиша светильники своя, юродивыя же

мудрым реша: дадите нам от масла вашего, яко светилницы наши

угасают. Отвещаша же мудрыя: егда нам и вам не достанет, идите же

паче к продающим и купите себе. Идущим же им купити, прииде

жених, и готовыя внидоша с ним на браки и затворени быша двери.

Последи же приидоша и протчия девы, глаголюще: господи, господи,

отверзи нам. Он же отвещав, рече им: аминь, глаголю вам, [не вем

вас, бдите убо], яко не весте дне и часа, в он же сын

человеческии приидет». И паки глаголет: «Человек некий отходя,

призва своя рабы и предаст им имение свое, овому даст пять

талант, овому жь два, овому жь един, комуждо противу силы его.

Имый пять талант дела в них, и сотвори другия пять талант.

Такожде же иже два име, приобрете им другая два. Приемый же един,

вкопа его в землю и скры сребро господина своего. По мнозе же

времяни прииде господь раб тех, стезався с ними словесы. И

приступл пять талант приемы, принесе другую пять талант, глаголя:

господи, пять талант ми еси предал, и се другая пять приобретох

ими. Рече же ему господь его: добрый рабе, благий и верный, в

мале бысть верен, над многими тя поставлю, вниди в радость

господа своего. Приступл же два таланта приемый, рече: господи,

два таланта ми еси предал, се другая два таланта приобретох ими».

И сей тут же благодать прия. Закопавы же в землю прият наказание.

Размыслите в сердце своем и веру имейте, яко иже глаголет,

бывает, яко речет: «Глаголю вам, вся, елика аще молящеся просите,

веруйте, яко приемлете, и будет вам. И егда стоите молящеся,

отпущаете, и отец ваш, иже есть на небесех, отпустит вам

согрешения ваша. Небо и земля преидет, словеса же моя не преидут.

О дни том и о часе никто же весть, ни ангели, иже суть на

небесех, ни сын, токмо отец. Блюдите, бдите, молитеся, не весте

бо, когда господь дому приидет, в вечер, или в полунощь, или в

петлоглашение, или утро, да пришед внезапу, обрящет вы спяща.

Весте, яко царие язык господствует и велицы обладают, не тако же

будет в вас, понеже аще хощет вящий быти, да будет всем слуга;

иже аще хощет в вас быти старейший, да будет всем раб, яко же сын

человеческий не прииде, да послужат ему, но да послужити и дати

душу свою избавление за многих». Я же вам глаголю: «Иже бо аще

кто постыдится моих словес, и сын человеческий постыдится его,

егда приидет во славе своей и отчей Иисус Христос. И кто бо есть

строитель верный и мудрый, его же поставить господь над челядию

своею, даяти во време житомерие! Блажен раб той, его же пришед

господь его, обрящет тако творяща, воистину глаголю вам: над всем

имением [своим поставит его. Аще же речет] раб той и во сердци

своем, коснить господин мой медлит приити, и начнет бити рабы и

рабыня, ясти же и пити и упиватися, приидет господин раба того в

день, в онь же не чает, и в час, в он же не весть, опровергнет

его и часть его с неверными положит. Той же раб, ведый волю

господина своего, и не сотворив, биен будет много, не ведавый же

сотворив, достойная мзду приимет: всякому ему же дано будет

много, много взыщится от него, и ему же предаша множайша, просят

от него».

И паки рече Иисус: «человек некий сотвори вечерю велию, и

зва многи, и посла раб своих в год вечери рещи званным: грядите,

яко же уже готово суть вся. И начаша вкупе отрицатися вси. Первый

рече: село купил и имам нужду изыти и видети, молю ти ся, имей мя

отреченна. И другий рече: супруг волов купих пять, и иду искусити

их, молю ти сь, имей мя отреченна. И другий рече: жену поях, и

сего ради не могу приити. И шед раб той, поведа господину вся

сия. Тогда разгневася дому владыка, рече рабу своему: изыди скоро

на распутия и стогны града, и ннщия, и бедныя, и слепыя, и хромыя

введи семо. И рече раб: се есть, яко же повеле, и еще есть место.

И рече господин к рабу: изыди на роспутия и халуги, убеди внити,

да наполнится дом мой. Глаголю бо вам, яко ни един мужей тех

званных вкусил моея вечери, мнози бо суть звани, мало же

избранных. И паки: «Человека два внидоста в церковь помолитися,

един фарисей, а другий мытарь. Фарисей же став, сице в себе

моляшеся: боже, хвалу тебе воздаю, яко несмь, яко же прочии

человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее, или яко же сей

мытарь; пощуся два краты в суботу, десятину даю всего, елика

притяжу. Мытарь же издалече стоя, не хотяше ни очию возвести на

небо, но бияше в персии своя, глаголюще: боже, милостив буди мне,

грешнику. Глаголю вам, яко сей изыде оправдан паче онаго, яко

всяк возносяйся смириться, смиривыйся вознесется. Яко же

воздадите убо, яже кесарева кесареви, и яже божия богови. Не

посла бо бог сына своего в мир, да судит мирови, но да спасется

им мир; веруя в он не будет осужден, а не веруя уже осужден есть,

яко не верова во имя единороднаго сына божия. Се есть суд, яко

свет прииде в мир, и возлюбиша человецы тму паче, неже свет, беша

бо дела их зла. Всяк бо делая зло, ненавидит света и не приходит

ко свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть, творяй же

истину, грядет ко свету, да явятся дела его, яко о бозе делани

суть. Аще кто мне служит, и мне да последствует, иде же есмь аз,

ту и слуга мой будет, и аще кто мне служит, почтет его отец мой.

И аще любите мя, заповеди моя соблюдете, и аз умолю отца, инаго

утешителя вам даст, да будет с вами в веки дух истинныи. Аще кто

любит мя, и слово мое соблюдет, и отец мой возлюбит его, к нему

приидеве и обитель у него сотвориве». Сице убо заповеда господь

нашь Иисус Христос совершати заповеди своя, совершавшим же и волю

его сотворившим сице любовне о них молить и благодать подаеть.

«Отче, прииде час, прослави сына твоего, да и сын твой прославит

тя, яко же дал еси ему власть всякой плоти, да всяко, яже дал еси

ему, даст им живот вечный. Се же есть живот вечный, да знают

тебе, единаго бога, и его же посла Иисус Христа; аз прославих тя

на земли, и дела соверших, еже дал еси мне, сотворю; и ныне

прослави мя, отче, у тебе самаго славу, яже имех у тебе, прежде

мир не бысть; и явих имя твое человеком, их же дал еси мне от

мира, твои беша, и мне их дал еси, и слово твое сохраниша; ныне

разумеша, яко вся, елика дал мне, от тебе суть; яко глаголы, их

же дал еси мне, дах им, и тии прияша и разумеша, яко от тебе

изыдох, и вероваша, яко ты мя посла, аз о сих молю, ни о всем

мире молю, но о тех, иже дал еси мне, яко твоя суть; и моя вся

твоя суть, и твоя моя, и прославихся в них; аз дах им слово твое,

и мир возненавиде их, яко не суть от мира, яко же и аз от мира

несмь; не молю, да возмеши их от мира, но да соблюдеши их от

неприязни; от мира не суть, яко же и аз несмь от мира; спаси их

во истинну твою, слово твое истинно есть; яко же мене посла в

мир, и аз послах их в мир, и за них аз свящу себе, да и ти будут

священники во истину; не о сих молю токмо, но и о верующих слове

их ради в мя, да вси едино суть, яко и ты, отче, во мне, и аз в

тебе, да и ти в нас едино будет, да и мир веру имет, яко ты мя

посла; и аз славу, ю же дал еси мне, дах им, да будут едино яко

же и мы едино естьмы; аз в них, и ты во мне, да будут совершенни

во едино, и да разумеет мир, яко ты мя посла и возлюбил еси их,

яко же мене возлюбил еси. Отче, их же дал еси, хощу, дондеже

естмь аз, и тии будуть со мною, [да видят славу мою], ю же дал

еси мне, яко возлюбил мя еси прежде сложения мира. Отче

праведный, мир тебе не позна, аз же тя познах, и тии познаша, яко

ты мя посла; и сказах им имя твое, и скажу, да любы, ею же мя еси

возлюбил, в них будет, и аз в них». Видите, каково сие божие

дарование, что убо сего любезнеишии, еже в бозе быти, и яко богу

быти, и с богом пребывати, и божии любви в целовецех вселятися, и

безконечных благ наслаждатися и наследствовати! Что убо сего

злешии, еже от бога отлучитися, и вечных благ наслаждения

лишитися, и безконечных мук восприяти! И вы бы, дети моя, Иван и

Федор, божиих заповедей и евангельских усердно послушали, и моего

наказания и повеления так же бы есте со усердием послушали, и

усердно от всея силы и крепости, елико возможно, прелестей мира

сего злых отбегали, и безконечных заповедей же господних, и

благих и вечных благ наслаждения наследствовати возжелети от всея

души, и крепости, и разума, и берегучись от всякаго

поползновения, и преткновения, и ветреннаго соблазна вражия.

И были есте, дети мои, Иван и Федор, в любви по сему моему

наказу, заодин, неразделно, раздельны бы есте были вотчинами и

казнами, а сердцем бы есте и любовию были неразделны, а никто

никому ни в чем не завидел; а будет кто чем скуден, ино по любви

друг друга слушал, а силою б никто ни у кого не имал, а во всяком

бы еси деле были, в лихе и в добре, везде заодин, а друг бы за

друга не отрекся во всяком деле не токмо что труждатися или

страдати, но и кровь пролити и умерети.

И были бы есте, Иван и Федор, по моему наказу оба заедин, и

во всем бы себя берегли, и жили по бозе во всяких делах. И хотя,

по грехом, што и на ярость приидет в междоусобных бранях, и вы бы

творили по апостолу господню: правду и равнение давайте рабом

своим, послабляюще прощения, ведяще, яко и вам господь есть на

небесех. Так бы и вы делали во всяких опалах и казнех, как где

возможно, по разсуждению, на милость претворяли и оставливали

часть душам своим, яко долготерпения ради от господа милость

приимите, яко же инде речено есть: «подобает убо царю три сия

вещи имети, яко богу не гневатися, и яко смертну не возноситися,

и долготерпеливу быти к согрешающим». Сице аще о бозе благо

поживете, и приложатся вам лета живота. Нас же, родителей своих и

прародителей, не токмо что в государствующем граде Москве или

инде где будет, но аще и в гонении и во изгнании будете, во

божественных литургиях, и в панихидах, и в литиях, и в милостынях

к нищим и препитаниях, елико возможно, не забывайте, понеже наших

прародителей душ воспоминанием велику ползу нам и себе

приобрящете зде и в будущем веце, и благостоянием святым божиим

церквам, и на враги победа, и одоление, и государству строение, и

своему животу покой и вечных благ наслаждение молитвою их

происходит, понеже от отец благодать божия и благословение к вам

пришедшее, наследником и чадом. И бог мира в троице славимый,

буди с вами, молитвами пресвятыя и преблагословенныя владычицы

нашея богородицы, заступницы христианския, и милость честнаго ея

образа иконы владимерския, державы Руския заступление, во всяко

время, на всяком месте, буди на вас, и всех святых всея вселенныя

молитва и благословение, и руских чюдотворцов, Петра, Алексея,

Ионы, Ивания, Никиты, и Леонтия, Сергия, и Варлаама, и Кирила, и

Похнутия, и Никиты, и всех святых руских молитвами, и

благословения всего нашего роду, от великаго князя Владимера,

просветившаго Рускую землю святым крещением, нареченнаго во

святом крещении Василия, и до отца нашего, великаго князя Василия

Ивановича всея России, во иноцех Варлаама, и матери нашея,

великия княгини Елены, и жены моей Настасии, а вашей матери,

молитва и благословение буди на вас, ныне, и присно, и во веки

веков. А что, по грехом, жон моих, Марьи да Марфы4, не стало, и

вы б жон моих, Марью да Марфу, а свои благодатныя матери,

поминали во всем по тому, как аз уставил, и поминали бы есте их

со всеми своими родители незабвенно. А будет бог помилует, и

государство свое доступите, и на нем утвердитеся, и аз

благословляю вас. Ты, сын мой Федор, держи сына моего Ивана в мое

место, отца своего, и слушай его во всем. А ты, сын мой Иван,

держи сына моего Федора, а своего брата молотшаго, без обиды, и

буди ему во всем в мое место.

Благословляю сына моего Ивана крест, животворящее древо,

большей цареградской. Да сына же своего Ивана благословляю крест

Петра чудотворца, которым чудотворец благословил прародителя

нашего, великаго князя Ивана Даниловича, и весь род наш. Да сына

же своего Ивана благословляю царством Руским, шапкою

мономаховскою, и всем чином царским, что прислал прародителю

нашему, царю и великому князю Владимеру Мономаху, царь Константин

Мономах из Царяграда. Да сына же своего Ивана благословляю всеми

шапками царскими и чином царским, что аз промыслил, и посохи, и

скатерть5, а по немецки центурь.

Да сына же своего Ивана благословляю своим царством Руским,

чем мя благословил отец мои, князь великий Василей, и что мне бог

дал. Даю ему город Москву, с волостми, и станы, и с путми6, и с

селы, и з дворы с гостиными и посадскими, и с тамгою7, и с

мытом, и с торги, и с лавками, и с дворы гостиными, и со всеми

пошлинами, и с Добрятинским селом и с бортью, и с Висильцовым

столом, и с числяки, и с сродницы8. Да ему ж даю село

Сомчинское с дворы городскими, и с Самсоновым лугом, да село

Воробьево, и с Володимерским, и с Семеновским, и с Воронцовым, и

с Кадашевым9, и с деревнями, как было при мне. Да ему жь даю

село Аминево, да село Хорошово, со всем, по тому, как было при

мне. Да ему жь даю на Сетуне село Волынское с деревнями, со всем,

потому жь, как было при мне. Да ему жь даю село Воронцово, с

дворы городскими, по обе стороны реки Яузы, и с мелницами, как

было при мне, да манастырь Лыщиков, и с дворы. Да ему жь даю

слободку Калычевскую и с лугом, что было, за дядею моим, за

князем Андреем Ивановичем, и за сыном его, за князем Володимером

Андреевичем, да селы у Москвы, Сараевым, Едниским, Карташевым,

Ясеневым, да под Москвою жь, что был есми променил князю

Володимиру Андреевичу, селом Собакиным да селом Туриновым. Да

сыну же моему Ивану даю Замосковские волости, что было за дядею,

за князем Андреем Ивановичем, и за сыном его, за князем

Володимером Андреевичем, волостью Раменейцов, волостью Загарье,

волость Кунье, волость Вохна, волость Ена, волость Гуслицы,

волость Гжель, и с селы подъесными, которыя в тех волостях.

А сын мой Иван держит на Москве болшаго своего наместника,

по старине, как было при отце моем, при великом князе Василье

Ивановиче всея России, и как было при мне, а другова наместника

держати на трети на княжь Володимерской Андреевича Донскаго на

Москве жь. Которые мои дворы на Москве, внутри города, и на

посадех, и сады мои все, и пустыя места по посаду, за моими

бояры, и князьми, и за детми боярскими, и за дворянами моими, и

за приказными людми, и за конюхи, и за моими мастеры, и слободы

стрелецкие, и ямския слободы, те все сыну моему Ивану. А у кого

будут у бояр, и у князей, и у детей боярских внутри города на

Москве, и за городом, и на посадах дворовых, и вотчинные, и

купчие вотчинные, или у кого будут грамоты жалованныя на дворы

отца, великаго князя Василья Ивановича, и сын мой Иван в те у них

дворы не вступается.

А волости Московские, Рогожь, Вори, Корзенева, Шерна город,

Сулешино, и с Новым селом, сыну же моему Ивану. Да ему жь волость

Сурожик, да Лучинское, да Радонежь, с волостми, и с путьми, и с

селы, и со всеми пошлинами, да треть Мушкова с мытом с Лопским.

Да сына же своего Ивана благословляю своими великими

княжествы, чем меня благословил отец мой, князь великий Василий

Ивановичь. Да ему жь великия княжества: город Володимер с

волостми, и с путьми, и с селы, со всеми пошлинами, и с Муромским

селцом, и с Шатуром, и с Колужским, и с Вышелесом, и Островом, и

с волостью с Крысинским, и со всем, по тому, как было при мне. Да

сыну же моему Ивану даю к Володимеру в Стародубе в Ряполовим

Стародубских князей вотчины, которые остались за мною у князя

Михаила Воротынскаго: село Антиохово, да село Воскресенское, да

село Новые Земенки, что было князь Федора да князь Ивана

Гундоровых, да село Старые Меховицы, что было Романа Гундорова,

да село Могучее, что было князь Ивана Пожарскаго Меньшова, да

село Воскресенское, что было князь Никиты Тулупова, да село

Серицы, да село Татарово, что было князь Петра Шарапова

Ромадановскаго, да село Троицское, да село Фалеево, что было

князя Тимофея да князя Ивана Пожарских, да село Андреевское, что

было князя Василья Коврова, да село Рожественское, да деревня

Каменное, да три села Васильева, что было князь Ивана князь

Семенова сына Пожарскаго, да деревня Ковернев, и иныя деревни,

что были князь Ивана княжь Андреева сына Коврова, да село

Нестеровское, что было князь Ивана Меньшова, князь Ивана сына

Кривозерскаго, да село Александровское, да село Устиновское, да

село Овсяниково, что было князь Андрея Кривозерскаго с братиею,

да село Хряпово, да село Мицыно, что было князь Федора

Ромодановскаго, да село Матвеевское, да село Яблонцы, что было

князь Михаила Ромодановскаго, да село Татарово, да село

Никольское, что было князь Афанасья Нагаева, да село Пантелеево,

что было княгини Марьи княж Андреевы Стародубскаго, село Сороки,

да село Кувено, что было княгини Афросиньи княж Семеновы

Стародубскаго, село Амелева, что было князь Никиты Стародубскаго,

да половина села Рамадонова, что было князь Ивана Рамодановскаго,

да село Дмитреевское, что было княгини Федосьи Пожарской с детми,

да село Кочергино, что было князь Ивана Пожарскаго, да село

Голобоково, да деревня Скореково, что было княгини Марьи княжь

Борисовых Пожарскаго и сына ея, князь Михаила, да село Лучки с

деревнями, что было княгини Марьи княж Петровы Пожарскаго да

княгини Федосьи княжь Семеновых дочери Мезецкаго, да село

Осипово, что было князь Василья Осиповскаго, да село Палех, что

было княж Дмитриевых детей Палецкаго, да село Юрьевское, да село

Залесье, что были князь Никиты да князь Амы Гундоровых, да села

другие всех готчины, что было Семена Образцова.

Да сыну моему Ивану даю город Коломну, и с волостми, и с

путми, и с селы, и со всеми пошлинами. Да ему жь даю город

Каширу, и с Заречьем, и со всеми пошлинами, и с волостми за Окою

рекою, Тешилово, Ростовец, Рославль, Венев, Мстиславль, и иные

места по Резанской рубеж, и с путми, и с селы, и со всеми

пошлинами, и с Ельцем, и со всеми Елецкими землями. Да сыну моему

Ивану даю город Серпухов с волостми, и с путми, и с селы, и со

всеми пошлинами. Да ему жь даю город на Плаве и на Солове10, со

всеми Полскими вотчинами, и со всеми, что было к нему изстари.



продолжение в комментариях

---

"Польский дневник"

[пан Колгоспнык]

Дневник неизвестного поляка , прибывшего в Москву вместе с семьёй Мнишеков , о последних днях Лжедмитрия I . В исторической традиции данный документ носит совершенно неверное название "Дневник Марии Мнишек" .





Май

Дня 23. Также поляки служили у стола. Был и пан посол, но за другим столом сидел. После обеда паны приближенные танцевали. Царь переоделся в гусарские одежды и танцевал один раз с царицей, другой раз — с паном воеводой. Церемонии такие в танце были: все паны, желавшие служить в танцах при царице, сначала целовали руку царю, потом шли своим порядком, сняв шапки, пан воевода с паном послом располагались в самом конце, тут же, перед царем. Когда танцевали одни паны приближенные, они все снимали шапки, кроме посла, который снимал ее, только проходя мимо царя. Когда пан воевода танцевал с дочерью, он вел ее слева. Танцевал царь с паном воеводой, а служили им царица с княжной Коширской. Наливали во множестве всякого питья. «Москвы» в тот день не было, кроме Афанасия и Мосальского. Разошлись с заходом солнца.



Дня 24. Угощала царица всех панов московских в своих палатах. Уже в ту ночь собиралась «москва» на улицах, охваченная злобой, готовясь к нападению. И потому жолнеры были вооружены и в полной готовности, понимая, что люди должны взбунтоваться против поляков. Говорили царю, что эти сборища не без причины, чтобы остерегался измены, которой уже были явные свидетельства. Но он был в таком расположении духа, что и говорить об этом себе не дал, а тех, кто говорил, приказал наказать. Поэтому и другие, которые также видели неладное, молчали из боязни.



Дня 25. В День Божьего Тела [католический церковный праздник в память о таинстве евхаристии, отмечается в первый четверг после праздника Троицы].Утихло немного. Однако для того, чтобы наши не заметили, готовились бунтовать ночью. Учинили беспорядки, возведя поклеп на одного из поляков, якобы он изнасиловал боярскую дочь, о чем была на следующий день жалоба царю и расследование, на котором совсем этого не обнаружилось. Они это для того подло учинили, чтобы царь ничего не заметил и чтобы скрыть следы своих бунтов и заговоров.

Той же ночью поймано шесть шпионов, которые пришли в крепость на разведку. Трех убили, а трех замучили.





Юрий Мнишек

Дня 26. В пятницу. Пришли жолнеры к пану воеводе [Юрию Мнишку], заявляя ему, что становится явно небезопасно. Пан воевода сразу доложил царю. Царь на это посмеялся, удивляясь и говоря, что поляки весьма малодушны. Все-таки он сразу приказал Басманову ночью по всем улицам поставить стрелецкую стражу, чтобы стерегли поляков, ибо уже «москва» явно начала бунтовать и явные признаки возмущения нашим давала. Уже в ту ночь впустили в город разными воротами толпу, бывшую только в миле от Москвы, 18 000 человек, о которых царь знал, только думал, что эти люди должны идти в Крым, ибо ежедневно высылал туда войска. Всеми двенадцатью воротами уже завладели изменники и уже ни в крепость, ни из крепости никого не хотели пускать, а особенно ночью. Однако ж верно говорят, что если кого Господь Бог хочет наказать, сперва у него разум отнимет. Видели уже наши явную опасность, но не сознавали ее и, не заботясь о себе, совсем беспечны были, будто бы у себя в доме спали, ни о чем не думая.



Дня 27. Злосчастный мятеж, для которого изменники уже давно объединились, составляя конфедерации [здесь — союзы] и присягая. Их предводителем в том деле был нынешний царь — Василий Иванович Шуйский, обещавший поделить между ними крепости и государства и назначить их на высокие должности. Эти войска выпустили против той «москвы», которая могла стать на сторону Дмитрия, вступив в сговор с влиятельнейшими купцами и частью мира. Старшие знали об этом, а другие не ведали. Более всего из Великого Новгорода бояр и служилых людей было к тому готово.



Сперва утром в субботу подавали друг другу на улицах такой сигнал: «В город! В город! Горит город!» — а делалось это для наших, чтобы подумали, что в крепости [т.е. в Кремле] загорелось. Сразу же окружили все польские квартиры, чтобы находившиеся там не могли дать отпор.



Очень быстро взяли крепость. Потом ударили во все колокола, отовсюду неисчислимая толпа стекалась к крепости. Сперва рассеяли алебардщиков, потом ворвались во дворец. Сам Шуйский с помощниками вошел в первые покои, в которых сперва убили Басманова, обычно спавшего около царя.



В это время царица (она еще была не убрана, и все в свите ее оставались простоволосыми, только что вскочили после сна и едва успели надеть юбки), услышав гвалт в крепости, выбежала, желая узнать, что происходит. Услышав дурные вести, что царя убили, стала она думать, что делать. Сошла она вниз и спряталась в подвале под сводами [в подклете], но когда ей там не советовали оставаться, снова возвратилась наверх. Когда она поднималась, ее столкнули с лестницы, не зная, кто это, ибо, так думаю, если бы ее узнали, то ей бы не остаться в живых. Однако она добралась до избы и там оставалась среди женщин. Изменники тем временем послали в эти палаты. Был при царице камердинер Ян Осмольский. Он, когда уже ломились в двери, выбежал, нападал на них всею силою и долго удерживал противников на ступенях, потому что его в узком месте не могли поразить. Только когда уже лишился чувств, его разрубили на куски. Потом пани Старостину Хмелевскую ранили, от этой раны она умерла через несколько дней. Ворвались в избу, где была царица с женщинами. Уже более не убивали женщин, только ударились в разбой, ринувшись в покои, в которых они спали. В это время подоспели старшие бояре, разогнали чернь и приставили стражу, чтобы на женщин уже не смели покушаться. Вещи все — и царицы, и женщин спрятали в кладовые за печатями. Царицу со всеми женщинами, остававшимися только в юбках и накидках, проводили в другую комнату, охраняя их, чтобы с ними ничего не случилось.



Всё это они делали во дворце, а в это время другие совершили набег на конюшни, которые также были в крепости, за двором пана воеводы, через улицу. Взяли 95 лошадей и убили 25 человек пахоликов [слуг] и возниц как государевых, так и наших, служивших там. Одна лошадь была хромой, но и с той содрали кожу, разрубили ее на четыре части и унесли.



Пан воевода еще не знал о царе, только видя, что делается, не чаял, останется ли жив. Биться там трудно было, ибо изменники ворота приказали с улицы завалить, а мы заперлись во дворе. Тогда немного нас было во дворе, ибо караул на рассвете разошелся по домам, а другие заступить не успели.



Уже изменники советовались, как ворваться во двор, и встали было под хоругвь, но их не пустили.



Жолнеры, находясь на своих местах, также встали под хоругвь, как только на них стали наседать, и хотели пробиться в крепость, но это трудно было сделать. Улицы заставили рогатками и запрудили большой толпой, однако ударить по нашим не смели, только, бросившись в их дома, лошадей, челядь и все вещи разграбили. Они же до времени стояли наготове.



Итак, остался пан воевода на своем дворе только со слугами, и с коморниками [комнатными слугами], и с немногою челядью. Были мы, однако, готовы защищаться, ожидая того же, что с другими сталось на наших глазах. Уже навели пушку почти на наши окна, а другие орудия закатили под стены. Одна надежда была на мощные каменные кладовые, в которых нелегко нас могли бы добыть, разве что только большою силою. Уже стали кидать камни во двор и бросаться на ограду, немало стрельцов прокралось через ход от монахов, о которых мы ничего не знали. В это время бояре, приехав к воротам, закричали, чтобы пан воевода послал кого-нибудь старшего к панам думным. Не верили мы им, поэтому дали нам в залог одного боярина, начальствовавшего над 500 стрельцами. Послал тогда пан воевода слугу своего старшего Станислава Гоголиньского. Пересадили мы его через забор, ибо ворота отворять не смели. Когда они увидели на нем оружие, то поняли, что между нами было много вооруженных людей. Когда он предстал перед панами думными, к нему обратился с речью один сенатор, прозвищем Татищев [думный дворянин, ясельничий, убийца Басманова], который был первейшим изменником и предводителем того дела. Татищев объяснял и рассуждал: «Всемогущий Бог простирает свое провидение на все королевства и по усмотрению своему ими правит, а без воли его ничего в них не делается, поэтому и теперь, всё что произошло здесь, всё это по воле Божьей сталось. Тот изменник, который государством нашим овладел, недолго им и тешился, ибо его несправедливо приобрел, не будучи от царского корня. Ныне жизни его и царствованию его конец пришел. А пан твой, поистине, должен был бы заплатить и разделить его участь, потому что был его опекуном. Он изменника сперва в нашу землю проводил, он был причиной всех минувших войн и убытков, он нарушил и смутил тишину в спокойной земле. Но так как его Бог уберег от сегодняшней опасности до сего часа, пусть хвалит Бога и уж далее ничуть не страшится, что ему причинят вред. И дочь его со всеми ее людьми мы сохраним в здравии. Иди же и поведай об этом своему пану».



Лишь когда он возвратился, поняли мы и убедились, что царя убили. С одной стороны, большая печаль, с другой стороны, хотя бы можно было радоваться, что нас оставят в покое. Однако затем у двора снова толпа стала собираться, даже почти на забор залезали. Поэтому снова пан воевода того пана Гоголиньского послал сказать, чтобы предводители приказали народу не толпиться, ибо, «хотя и не вмешиваемся мы в это дело, но в отчаянии своем мы можем не удержаться, потому что не стыдно нам будет честно умереть». Тогда чернь отогнали и для безопасности окружили двор стрельцами. Однако все-таки из толпы народа кто-то выпустил из лука стрелу, которая на локоть только выше головы пана воеводы в стену воткнулась. После этого пан воевода на крыльцо не показывался.



Едва мы немного успокоились, как снова ударили во все колокола и стали бить из пушек. В это время осадили всею силою князя Вишневецкого. Он хотел уже со всеми слугами и челядью на конях бежать в крепость либо в поле, не зная, что делается. Но когда его известили, что уже и царя убили, и поляков немало пропало, он понял, что некуда уже было ехать и приказал поставить лошадей, а сам приготовился защищаться в доме. Несмотря на то что его уже обеспечили охраной и дали нескольких приставов, народ подступил к его двору и ворвался для грабежа. Князь, не дожидаясь, когда толпа, растерзав его пожитки, примется за него, крикнул челяди и ударил по ним. Так как справиться с ним не могли, быстро выкатили пушки и стали бить по зданиям. Обороняясь, поляки убили «москвы» до 300 человек. Немало их уложил насмерть пушкарь, не умевший управляться с пушкой.



Вместо того чтобы бить по стенам, он занизил дуло и ударил в них же, в «москву», пробив в толпе целую дыру. Сам князь неплохо бил их из лука.



Увидев тогда, что много людей побито, прискакал сам Шуйский (тот, что царем стал) и крикнул князю, чтобы тот перестал сражаться. Взяв крест, поцеловал его Шуйский, обещая князю мир. Тот поверил ему и впустил его к себе. Войдя в дом, Шуйский сильно плакал, видя там очень много убитой «москвы», которые пытались прокрасться с тыла для грабежей. Наши всех побили, другие, пытавшиеся залезть в окна, прыгая, шеи поломали. Тогда Шуйский, боясь, чтобы народ снова не захотел расправиться с князем, взял его с лучшими слугами на другой двор, забрав с собою вещи и всех лошадей. Семнадцать человек у него было убито в том погроме и один слуга.



До этого уже наших очень много побили, особенно на улице Никитской, где располагался царицын двор. Там оборонялись самыми большими силами — до нескольких сотен поляков на одной улице. Но что из того, если не все могли биться, ибо иные еще спали, когда окружили, по отдельности, все их дома. Поэтому каждый на своем дворе защищался с челядью. Либо, если товарищ с товарищем жили близко, они соединялись и защищались вдвоем. Другие, когда у них нечем уже было стрелять, выбегали на улицу с оружием в руках. Легло там «москвы» очень много, ибо наши оборонялись до изнеможения. Вероятно, некоторых обманом взяли, отобрав у них оружие, убивали, и так их больше всего погибло. А где наших было несколько человек или несколько десятков в защищенном месте, не могли им ничего сделать и оставляли их.



[Далее идет длинный перечень жертв...]



С ними обошлись исключительно жестоко. Они, находясь в одном месте, согласились на то, чтобы сдаться, не защищаясь, так как им присягнули, что они останутся в безопасности. А когда они сдались, спросили их сперва, который старший пан между ними? Отозвались: «Склиньский». Схватив его, положили крестом на стол и там же, отрубив ноги и руки, распоров брюхо, посадили на кол. Других по разному истязали...



Был там в то время ксендз Александр Сондецкий, каноник бобовский, тот только, сняв облачение, ушел. Сам Господь Бог да и немецкий язык спасли его, ибо думали, что это немец, но если бы заметили, что ксендз, то уж его бы точно убили...



Панов Стадницких осаждали, но там ничего не добились. Они защищались хорошо и очень крепко, так что вынуждены были их оставить. На них нападали те самые лихие злодеи, что были выпущены из тюрьмы и которых они до этого кормили в тюрьме, снабжали пожитками и деньгами. И так им за благодеяния отплатили, осаждая их с великою силою. Но Бог их защитил...



Убили Целаря, краковского купца, и все драгоценности и товары захватили. Другого купца — Баптисту оставили, приняв за мертвого. Его Господь Бог возвратил к жизни, но оставил голым, он потерял большие суммы в золоте и серебре. Также и других купцов немало убили и забрали у них много денег, золота, серебра и других товаров. А более всего пропало драгоценностей, которые приобрел у них царь, но не успел заплатить за них...



Всех убито, как по имевшейся у нас ведомости и реестрам, так и по известному от самой «москвы» подсчету трупов — до 500 человек, а «москвы» — вдвое больше [о количестве поляков, убитых в ходе восстания в Москве 17 (27) мая 1606 г., сохранились разные свидетельства; И. Масса указывает, что погибло 1000 человек, К. Буссов — 2135].



Около полудня этот дебош унялся. Несколько раз снова возникали стычки и нашим чинились жестокие притеснения и мучения. Более всего нашим вреда творили чернецы и попы в мужичьей одежде, ибо и сами убивали, и чернь приводили, приказывая нас бить, говоря, что «литва приехала нашу веру рушить и истреблять». Великое кровопролитие и вред неисчислимый из-за той подлой измены произошли. А у нас и у наших старших Господь Бог разум отнял, так что мы до того времени не остерегались, ибо, верно, если бы мы держались сообща и располагались бы рядом, то не посмели бы напасть на нас, и ничего бы нам сделать не смогли, и не погубили бы так много наших. Но что говорить, так Господь Бог захотел совершить и наказать нас за наши беззакония, ибо мы Его уже едва не забыли, стремясь к роскоши...



В тот же день с позволения бояр пан воевода был в крепости у царицы, только сам-четверт, там ему угрожала великая опасность, ибо народ еще не разошелся, и сразу, как только пан воевода вошел туда, ринулись за ним скопом. Бояре приказали запереть двери за паном воеводой. Но народу не прикажешь, ибо в то время большая у них сила была, чем у бояр. Ибо и всегда там больше мир может, нежели сенат, а особенно когда случаются избрание царя или бунты.



Тела [Басманова и Лжедмитрия] положили на столе [речь идет о Лобном месте], нагие и необычайно изуродованные. Лежали они там в течение трех дней на великое поругание, которое над ними с большой жестокостью чинили, посыпая песком, оплевывая, колотя, обмазывая дегтем, и другую срамоту творили на вечный позор.



Потом Басманова увезли, а то — другое тело, протащили, привязав к лошади, и сожгли дотла. Схоронили их было сперва, но когда установились в тот же день жестокие холода и долго продолжались, а затем и чудеса какие-то над тем погребением стали случаться, то есть свечи горящие etc. [и прочее] — то по совету чернецов и попов, выкопав их, сожгли. Там же случилось чудо. Когда из последних ворот волокли трупы, начался сильный ветер и сорвал три щита с этих ворот. А щиты встали возле дороги невредимыми, именно так, как они находились на воротах.



Новый царь

Дня 29. Другого царя князя Василия Ивановича Шуйского избрали. На этом избрании было очень мало бояр и народа, без позволения всех избрав, царя сразу представили миру. Он сразу прислал к пану воеводе, чтобы тот ни о чем не тревожился, заверяя его, что все будет хорошо.



Царице давали все необходимое в крепости, но так как готовившихся там блюд она не могла есть, отдали приказ на кухню пана воеводы, чтобы там же готовили еду для нее.



В конце мая, когда уже разослали по всем государствам известие о новом царе, начали съезжаться и приносить ему присягу. Жолнеров пана воеводы, пехоту, также и царскую роту и других вывезли из Москвы до границы. Назначили оставить с паном воеводой 230 человек, однако же нас осталось больше — до 300 человек только челяди воеводской и царицыной.



июнь

Дня 2. Царицу вместе с прислужницами перевезли на двор, на котором стоял пан воевода, лишив ее как того, что от царя имела, так и всего имущества.



Дня 3. На следующий день некоторые вещи, а то и совсем пустые сундуки и шкатулки, и платья немногие ей прислали, а драгоценности, наряды, жемчуг и все другие вещи, лошадей и повозки задержали.



Дня 9. Прислали за паном воеводой, чтобы ехал в крепость и только сам-десять предстал перед панами думными. Там устроили обсуждение с долгими жалобами, возражениями и репликами с обеих сторон. Всю вину за смуту, происшедшие убийства, кровопролитие они возлагали на пана воеводу, будто бы все это произошло из-за того, что он привел в Москву Дмитрия (которого они называли изменником). А пан воевода объяснял и доказывал свою невиновность. Припомнили и то, «что тебя, пан воевода, Бог чудесно спас (за то его благодари), ибо с тобою то же должно было случиться, что с Расстригою сталось».

---

спасибо

[Arin Levindor]

Спасибо вам огромное- за такое полезное сообщество, нашла тут много интересного и познавательного.

---

Король Артур

[|guinevere|]

Кто-нибудь может дать ссылки по королю Артуру и Лонселоту? Плиз...потому как в разных источниках разная информация...

---

[Manticora]

В отпуск я еду

Постараюсь из тура привезти фотографии замков Румынии плюс Дракулы

Бран, Пелеш, Черная Церковь и т.п. - везде будем.

---

Амори де Монфор.

[alisier]

Доброго времени суток. Замечательное Сообщество: уютное и информативное.

Зарегистрировалась и сразу же с распросами:

Может быть кто-нибудь поможет найти подробную биографию и отзывы современников (+ мнения историков) о личности Амори де Монфора (сына Симона де Монфора).

Если эта информация уже была где-то в темах про альбигойцев, прошу прощения.

Кстати о Симоне, читала что кто-то собирался отсканировать книгу о нем? *это уже даже не намек*

---

Нид хелп :-)

[пан Колгоспнык]

Уважаемые коллеги !

Нужны :





1) фотографии надписей :



- на сосуде из Старой Рязани

- на бляхах из тверских курганов

- знаки на кости из черниговских курганов

- на сосуде из Гнёздово (ну , это который "гороухща"-"горушна")



Ну и вообще предметов , считающихся образцами докириллической славянской письменности .

"Руны из Ретры" , "руны Велесовой книги" и прочее от Платова , Асова , Дёмина и иже с ними не интересует .



2) Примеры рунической эпитафики на холодном оружии .



Работы Платова не интересуют .

Предлагать читать Кирпичникова не надо , приводить прорисовки Кирпичникова как примеры рунической эпитафики тоже .

Предлагать почитать Корзухину можно , желательно сказать , где это можно сделать .



Заранее спасибо .

---

Рыцари в 21 веке

[З. ГорынычЪ]

Забугорные реконструкторы средневековой кавлерии.



Английский клуб

Destrier

http://www.destrier.org.uk/



Голандцы

http://www.medievalproductions.nl/jousting



The Medieval Centre Германия

http://www.middelaldercentret.dk/

---

Кресты

[Manticora]

Изображение плюс название

Список крестов, приведенных на рисунке: 1. Греческий. 2. Латинский. 3. Бургундский. 4. Патриарший. 5. Лотарингский. 6. Папский. 7. Православный. 8. Египетский. 8а. Литовский. 9. Андреевский. 10. Вилообразный (библейский). 11. Антониевский четырехчастный. 12. Иерусалимский. 13. Румынский. 14. Пизанский. 15. Мальтийский. 16. Австрийский армейский (пушечный). 17. Марии-Терезии. 18. Леопольда. 19, Руперта. 20. Стреловидный (богемский или чешский). 21. Лилейный. 22. Клеверный. 23. Якорный. 23а. Армянский. 23б. Армянский расщепленный. 24. Гельветический. 25. Кельтский (Англия, Шотландия, Ирландия). 26. Солнечный (колесообразный) или нордический (Норвегия).





http://www.krotov.info/history/03/krest.html - тоже материал интересный

---

[Manticora]

Дания, Гамлет

ЗАМОК КРОНБЕРГ в Хельсингере никак не назовешь романтическим местом, слишком уж он одинок и мрачен. На его воротах располагаются барельефы, изображающие женщин с черепами в руках, а над тяжелыми деревянными дверьми нависают устрашающие морды чудовищ. Именно этот замок стал местом действия шекспировского «Гамлета», даже невзирая на то, что в Кронберге никогда не жили короли. И тем не менее небезызвестный Гамлет не был вымышленным персонажем...



Замок является основной достопримечательностью города Хельсингёра, расположенного на западном побережье одного из островов датского архипелага — Зеландии. Замок Кронберг был воздвигнут для защиты гавани от вражеских нападений, а во времена господства датской короны над землями соседей Кронберг выполнял функции таможни.



Во времена викингов, а именно с 1140 по 1208 год, в Дании жил некий Амлед, принц Ютландии. Первый датский историк-хронист Саксон Грамматик упомянул его имя на страницах своего труда «Деяния данов». В числе прочего в нем есть сага об Амледе, сыне короля, предательски убитого его братом по имени Фенге, который вскоре женился на его вдове — Гертруде. Самому Амледу тоже грозила расправа. Но принц сумел раскрыть заговор и отомстил незаконно занявшему престол Фенге и его окружению. Этот трагический сюжет и лег в основу шекспировского «Гамлета», а место действия автор перенес в Кронберг. А небезызвестное всем название Эльсинор — не что иное, как английское звучание слова Хельсингёр.



Для самих же датчан Кронберг ассоциируется вовсе не с Гамлетом, а другим легендарным персонажем — Хольгером Датским. Как гласит предание, этот могучий великан живет в подвале замка. Правда, в настоящий момент он погружен в глубокий сон, но в том случае, если для Дании возникнет серьезная угроза, великан откроет глаза и встанет на защиту своей страны.

---

Подборка

[Manticora]

сайтов, которые содержат исторические документы.

На английском. Документов очень много.

http://www.jacar.go.jp/asia_en/e_ma...terials_en.html - японский сайт с многочисленными документами по Азии. Военные и не только.

http://www.law.ou.edu/hist/#1600 - A Chronology of US Historical Documents - Достаточно подробная разбивка с многочисленными ссылками.

http://www.yale.edu/lawweb/avalon/avalon.htm - Documents in Law, History and Diplomacy - по Англии

http://www.documentsonline.nationalarchives.gov.uk/ - думаю, что всем все ясно. Но большинство скачиваний платные.

http://www.lib.byu.edu/~rdh/wwi/ - документы по Первой мировой

http://library.byu.edu/~rdh/eurodocs/ - подборка сайтов по странам Западной Европы

---

Не выдержала

[Manticora]

немного не по теме, но может быть и интересно.

Предания и легенды латышей, много есть о замках.

Очень большой объем

АЙЗКРАУКЛЕНСКИЙ ЗАМОК

В Видземе, в Айзкраукленской волости, на расстоянии километра от айзкраукленской церкви, в Даугаву впадает небольшая речка Каристе. На ее правом берегу, у Даугавы, видны развалины рыцарского замка. Много довелось мне слышать удивительных историй о рыцарских замках и их обитателях. Хочу рассказать, что я слышал от одной старушки об Айзкраукленском замке. В древние времена, когда леса Латвии высились в своей первобытной красе, некий рыцарь близ устья Каристе воздвиг богатый и хорошо укрепленный замок. Были созваны мастера из различных стран, и рыцарь прика­зал вырыть под замком потайное подземелье и длинные удивительные подземные ходы. Когда замок был готов, рыцарь велел собрать всех мастеров, убить их, а трупы сбросить в Даугаву. Алчный рыцарь со своими воинами совершал набеги на литовцев и эстов и награбил таким путем огромные богатства. Свое имущество рыцарь хранил в потайном подземелье. И хотя после смерти мастеров никто, кроме самого владельца замка, не знал хода в подземелье, рыцарь все же опасался за свои богатства. Однажды ночью явился ему черт и говорит: “Обещай мне свою душу - и я позабочусь о твоем имуществе”. Рыцарь это предложение принял. Черт приказал ссыпать все золото в дубовый сундук и поставить его в тайное подземелье; на сундуке он поселил огромную змею. Змея была злющая и губила своим ядовитым укусом каждого, кто пытался приблизиться к сундуку; она подпускала только самого рыцаря. Теперь рыцарь был спокоен за свое богатство. Однажды он со своими холопами отправился грабить, грабеж удался на славу и они вернулись с богатой добычей. Но этой удаче суждено было стать в их жизни последней. Однажды ночью, когда в замке шел пир горой, все ограбленные собрались, напали на замок и убили его обитателей, однако спрятанные богатства найти не смогли.

Перед мировой войной старушка видела странный сон. Ей приснилось подземелье под Айзкраукленским замком. Чей-то голос сказал, что если она не струсит, то получит спрятанный клад: пусть возьмет четки, какие, молясь, перебирают католики, и в полночь пойдет к развалинам. В одном углу руин обнаружится ход в потайное подземелье. Пусть набросит на змею четки - и змея исчезнет. Найденное богатство она может взять себе. Но она не пошла за кладом, боясь, что это черт завлекает ее на съеденье изголодавшейся змее. Насколько эта история правдива - никто не знает, это осталось тайной старушки.





АЛУКСНЕНСКИЙ ЗАМОК



С запада на замок напали железные люди, но наши предки сражались, как богатыри. Железным людям не завладеть бы замком, не случись среди своих же предателя, который указал врагу потайные ворота во двор замка. Ночью, когда наши предки пировали и пели победные песни, железные люди ворвались во двор замка. Предво­дитель, видя, что сопротивление бесполезно, собственноручно поджег замок и сгорел в нем вместе с верными воинами. Души сгоревших воинов превратились в белых голубок, которые со стоном носились над дымящимся пожарищем. Железные люди хотели построить свой замок на том же месте, но что им удавалось за день воздвигнуть, то голубки за ночь разрушали. Колдун посоветовал железным людям замуровать в стену деву, а не то им замка не построить. Однажды юрцане (жители селения Юрцаны) ворошили сено. Вдруг подходит незнакомец и спрашивает: не возьмется ли одна из девушек хранить ключи нового замка? Девушка по имени Мария, не подозревая ничего дурного, согласилась. Незнакомец увел Марию в свое жилище, там ее напоили вином и замуровали в башне замка. Девять дней и девять ночей слышались стоны девушки. Ночью птицы хотели снова, как всегда, снести стены замка, но испугались стонов, улетели и никогда больше не возвращались. Вскоре замок был достроен. Его назвали Марииным замком - Мариенбургом.





БАССКИЙ ЗАМОК



В седой древности на краю живописного оврага стоял Басский замок. Здесь беззаботно и в полном довольстве жили наши предки. Однажды темной осенней ночью, в самую полночь, кто-то постучался в ворота и попросился на ночлег. Сторож сердито ответил: “Ночью не впущу!” Уходя, незнакомец сказал: “Через год в это самое время замок провалится сквозь землю”. Утром рассказ сторожа всполошил обитателей замка. Судили они да рядили, что сделать, чтобы замок не провалился. Одни предлагали: “Поставим замок на прочные и высокие подпорки”. Другие советовали: “Соберем по се­лениям лен, совьем толстый и прочный канат и привяжем замок к тому большому дубу, который растет перед дверью”. Из всех советов был принят последний. Закипела работа: в ригах пылают печи, работницы мнут и треплют лен; вскоре двадцать берковцев отборного льна было доставлено в замок, и десять лучших веревочников сели вить веревки. Другие работники корчуют пни и гонят смолу, чтобы просмолить толстый канат. Вскоре все было готово. Замок привязали к большому дубу. Все в страхе и трепете ждали роковой ночи. Но, когда она настала, обитатели замка уснули крепким сном. Ровно в полночь раздался страшный грохот, люди пробудились, но было поздно: замок провалился сквозь землю. Толстый канат врезался в ствол дуба и оставил глубокую борозду. Этот дуб стоял там совсем еще недавно.





ЗАМОК НА БРУКНАССКОЙ ТОПИ



На том месте, где сейчас топь, в старину возвышался красивый, хорошо укрепленный замок. Им владел очень богатый король. У него была дочь по имени Спидола. Отец был человек богатый и знатный, а дочь - ведьма, да и только! Каждую ночь она бегала к чертям, в ад. Король про дочерние проделки ничего не знал, он свое родное дитя очень любил. Однажды поздним вечером к королю явились гости, и он пошел будить любимую дочку, а кровать пуста! Отец подумал, что Спидолу похитили, и созвал было войско, чтобы идти ее искать. Король стоял погруженный в думы, а тут пропел петух, и дочка вдруг объявилась. Отец спрашивает, где она была. Дочь, видя, что ее тайна раскрыта, повинилась и сказала: “Я, отец, связалась с чертями, мы хотим погубить всех твоих людей и уничтожить все, что принадлежит твоему народу”. Отец в сердцах произнес проклятье: “Исчезнуть бы с лица земли моему опозоренному замку!” Так и случилось: замок со всеми обитателями тотчас провалился сквозь землю.

Теперь на месте провалившегося замка простирается топь, поросшая кустарником и ягодниками.

Название замка было очень замысловатым, и его никто до сих пор не может отгадать. Кто угадает, станет владельцем замка, который снова поднимется из-под земли. Сотни лет миновали, но никто не отгадал названия.





ДАРЗНИЦСКАЯ ГОРА



Дарзницская гора находится примерно в версте от имения Виесиена. На месте этой горы когда-то горделиво высился замок. Но однажды черт ли или другой кто обрушил на замок гору. Долгое время ничего не случалось, но вот как-то шел той горой один местный житель. Он увидал дверь, зашел и очутился в богато убранных покоях, полных денег. Все это богатство сторожил седой старик, который приветливо встретил человека и даже позволил взять немного золота. Выпуская его, старик строго наказал никому о виденном не проболтаться. Че­ловек долго молчал, но на второй год проболтался все-таки, да еще я людей сюда привел. Они все вошли, но старик на этот раз встретил их вовсе неприветливо. Он сказал: “Сейчас же все уходите! А ты, болтун, оставайся!” Ничего не помогло, пришлось ему навсегда остаться под землей, он оттуда больше не вышел.

На горе есть диковинный родничок, который никогда не показывается нескольким людям одновременно. Скажем, нашел человек родник, поставил заметку и побежал звать народ. А когда люди приходят, родника и след простыл! Куда он девается - неизвестно. А заметка - та стоит, где поставлена.





ДОБЕЛЬСКИЙ КЛАД



Что в Добельском замке хранится клад, знали все, но добыть его никто не мог, потому что клад охранял Добелниек. Однажды домой из Риги ехал старичок. По пути ему встретился молодой барин, просит: подвези! Не хотелось старичку везти его, потому что лошаденка была хилая. Но в конце концов он согласился. Едва молодой барин уселся в телегу, как кобылка пустилась по воздуху! Молодой барин говорит: “Давай выкрадем клад из Добельского замка. Сторожа нет дома. Ну, а если он меня поймает, ты мне подсоби”. Неподалеку от замка они остановили лошадь. Молодой барин пошел красть клад. Вскоре он вернулся с сундуком денег. На левом берегу реки Берзы их нагнал Добелниек и схватился с молодым барином. Старичок бро­сился на помощь, и вдвоем они одолели Добелниека. Молодой барин дал старику меру денег и спрашивает: “А ты знаешь, за что у нас в пути зацепилась ось?” Старик отвечает, что нет, мол, не знает. Тот говорит: “Ось зацепилась за колокольню Добельской церкви. Чуть бы сильнее зацепилась, то или ось сломалась бы, или колокольня опрокинулась”.

Старичок приехал домой и сунул деньги под кровать. Жена увидала и воскликнула: “Ты, видно, кого-то убил и ограбил!” Про деньги дознался барон. Призвал старичка в имение и спрашивает: “Откуда ты взял столько денег?” - “Где взял, там и заработал”, - отвечает старик. “Не заработал ты, а украл, - говорит барон, - я тебе этих денег не оставлю”. Всю ночь барона кто-то терзал, да так, что он чуть не помер. К его кровати подошел черный человек и говорит: “Я тебе покажу, как у старичка деньги отбирать! Они не твои, верни ему деньги утром, иначе не быть тебе в живых!” Утром барон вернул старичку деньги, а сам рад, что от мук избавился.





КАК БЫЛО УГАДАНО НАЗВАНИЕ ЗАМКА



Где нынче Дундагский замок, там прежде был топкий пригорок. Однажды мальчик пас вблизи пригорка свиней. Вдруг исчез черный боров - как в воду канул. Подумал было мальчик, что боров домой убежал, пошел посмотреть - нет борова. Долго мальчик искал - нет как нет. А под вечер боров сам вылез из потайной ямы у подножья пригорка. Так наелся, что даже стонет. Мальчик полез поглядеть - что там такое в яме? Залез, а это и не яма вовсе, а большая пещера. Тут и закрома, полные зерна, и кони, и коровы в хлевах, но все они - неживые. За хлевом - богатый замок. В комнатах за накрытыми столами сидит множество людей, но и они все неживые. На закате свинопас пригнал домой стадо и рассказал про все виденное домочадцам, но те мальчишку подняли на смех: “Болтун, языком треплет! Вздумал взрослым людям сказки рассказывать!” Ну, нет так нет! Махнул мальчик рукой и лег спать. А во сне ему привидился дряхлый старичок и говорит: “Слышь, мальчик, завтра, как пойдешь пасти свиней, залезь в ту пещеру да зайди в замок, да заберись в башню. Там два колокола. Позвони в те колокола и прислушайся хорошенько, что они будут вызванивать”.

Поднявшись с утра, мальчик никому из домашних про вчерашние чудеса больше и словом не обмолвился. Да по правде сказать, к чему болтовня? Расскажешь про сон - снова взрослые на смех поднимут. Очень нужно! Лучше тихонько погнать своих свиней да делать свое дело. Так вот, значит, забрался мальчик в башню, глядит: вверху и впрямь два колокола. Давай звонить. Прислушивается: один колокол как будто поет: “Дун! Дун!”, а другой: “Дан-га! Дан-га!” . .. “А ведь они поют Дун-данга, Дунданга!” - засмеялся мальчик. Только он вы­молвил эти слова, как замок поднялся из-под земли, люди и животные ожили, но мальчик окаменел. Он, оказывается, угадал название замка, вот замок и поднялся из-под земли. А камень долго хранился на горе Пуйшу (Мальчиковая); народ и летом, и зимою там совершал жертво­приношение.





ЗЕЛЕНАЯ ДЕВА ДУНДАГСКОГО ЗАМКА



Прежде, в старину, владельцы Дундагского замка не имели права оставлять наследство дочерям. Если сыновей не было, то замок и прочее имущество переходили к какому-нибудь родичу мужского пола. И, словно бы назло, у владельцев Дундагского замка долгое время не было сыновей, одни только дочери. Очень господа горевали, что не могут свое добро оставить родным детям, а приходится отдавать чужим. И вот опять у Дундагского барона не то три, не то четыре дочери и ни одного сына. А сам уже в летах. Он от огорчения иной раз ночами и спать не мог. Однажды ночью опять задумался, что вот скоро помирать, а наследника нет. Не сиделось барону дома, он вышел в сад. Была полночь. Гулял он, гулял, вдруг, откуда ни возьмись, маленький гном. Спрашивает барона, почему он такой грустный, по­чему ночью не спит. Барон и расскажи гному про свою беду: сам-де стар, наследника нет, придется замок и все добро оставить чужим. Гном усмехнулся и говорит: “Невелика беда! Ты позволь нам, гномам, сыграть ночью свадьбу в твоем большом зале. Да смотри, чтобы никто не подглядывал, что мы делаем. Вот и будет у тебя сын”. Барон очень этому обрадовался и обещал, что никто не будет подглядывать. Вскоре наступила та ночь, когда гномам играть свадьбу. Барон зара­нее запер все двери и строго наказал, чтобы к большому залу никто и близко, не подходил. Все знали, что барон строг и если его ослу­шаться, то быть беде, поэтому подчинились приказу и никто не подглядывал, что в зале делается. Но у садовника была дочка, а у конюха - сын. Они всегда по ночам гуляли в саду. Гуляют-гуляют, видят; большой зал освещен так ярко, как никогда. Парень удерживал девушку, но она заупрямилась: ей непременно надо узнать, что там, в зале. Подобралась под окно, заглянула - как же! гномы свадьбу справляют. Все бы обошлось, но как раз в ту минуту, когда садовникова дочка заглянула в окно, один гном, подпрыгнув, поскользнулся и упал; девушку разобрал смех, и она расхохоталась во весь голос. Тотчас свет погас, и гномы разбежались кто куда. Только старый гном остался; он подошел к дочери садовника и сказал: “За то, что ты не могла удержаться и подглядывала, ходить тебе тут после смерти ночами, лишая всех покоя”. Сказав это, старый гном тоже исчез. Дочь садовника вскоре умерла. И, как гном сказал, так оно и исполнилось: садовникова дочка по ночам бродит по замку. На ней то же зеленое платье, которое она носила при жизни, вот почему ее и прозвали Зеленой девой.

А следующей ночью гном пришел к барону и говорит: “Ты не выполнил обещания. Не будет сына ни у тебя, ни у твоих потомков. Только тогда родится сын от твоих потомков, когда на камне у больших ворот поднимется березка высотою с колыбельную жердь”.

И впрямь - в тот самый день на камне около больших ворот проглянул березовый росток. Нынче он, говорят, изрядно подрос и, коли не обломил его кто, скоро, пожалуй, вытянется с колыбельную жердь. Вот только не знаю, не обломил ли кто березку?

Но если и не обломил ее никто, вряд ли еще какому-нибудь барону суждено владеть Дундагским замком.





ЗАМОК НА ВИСЕЛИЧНОЙ ГОРЕ В ЯУНПИЛСЕ



По одну сторону Виселичной горы в Яунпилсской волости когда-то стоял замок, а по другую сторону - виселица. Отверстие трубы этого замка я сам отыскал, когда был мальчуганом. Если в это отверстие кидали камень, то глубоко-глубоко внизу, под землей, глухо раздава­лось - “бункш!” Когда-то в эту яму спустили мальчишку, чтобы он посмотрел, что там такое, но когда его вытащили, то оказалось, что он ослеп, оглох и онемел. Узнав об этом, барин - барон Рекис - пожелал измерить глубину отверстия. Он приказал связать множество веревок, привязать камень и опустить вниз. Уже раскрутили всю веревку да еще привязали длинный шест, камень опускался все ниже, но дна так и не коснулся. Тогда барон приказал рыть. Но, сколько бы работники за день ни выкопали, за ночь вся земля осыпалась об­ратно. Люди трудились, а дело ни с места! Барон приказал работать и днем и ночью. Рыли-рыли, откопали запертые железные ворота. Рекис пуще прежнего торопит работников. Но тут ему во сне явился барин еще посановитее его самого, хватает за глотку и говорит: “Если ты не прикажешь засыпать яму, то я тебя самого с твоим замком спущу в бездну. Ведь ты уже добрался до ворот моего замка, а если откопаешь весь замок, то он поднимется на место твоего, а твой за­мок провалится”. Услышав это, Рекис вскочил с постели, побежал на Виселичную гору и прогнал всех работников, а сам воротился домой только к завтраку. На другой день работники увидали, что гора снова стала такой, какой была раньше, только железные ворота остались там.

Когда моя мать, которая жила при Могучем Рекисе, была маленькой девочкой, эти ворота блестели, как золотые, но со временем позолота сошла, ворота потускнели, а теперь, говорят, они и вовсе исчезли. Но в мое время они там еще стояли. Моя мать прожила боль­ше 115 лет. Все это она сама видела и пережила.





ЗАМОК ЯУНПИЛС



Предание гласит, что (старый) замок Яунпилс стоял на месте Виселичных гор, но провалился сквозь землю. Новое, или нынешнее, имение Яунпилс находится километрах в двух к северо-западу от этих гор. В каждую новогоднюю ночь какой-то голос спрашивает владельца Яунпилсского имения: “Яунпилс готов?” Владелец имения всегда отвечает: “Нет, не готов”. Старики рассказывают, что в имении каждый год возводилась какая-нибудь пристройка, но так, чтобы под Новый год она еще не была готова, - чтобы не пршплось отвечать, что Яунпилс готов: ведь люди верили, что тогда новый Яунпилс уйдет под землю, а на его место поднимется из-под земли старый Яунпилсский замок, который когда-то на Виселичных горах провалился сквозь землю.





ЛАСМУЙЖСКИЙ ЗАМОК



Около имения Ласмуйжа есть гора, поросшая деревьями и кустами. В старину на этой горе стоял замок. Однажды его окружили враги. Когда сопротивление стало невозможным, замок со всеми людьми ушел под землю.

Прошло много-много лет. Случилось как-то пастушке пасти на горе стадо. Она вязала чулок. Вдруг клубочек упал и исчез, словно сквозь землю провалился. Девушка удивилась, принялась искать, но клубка не нашла и потянула нить. Хотя нить и не порвалась, но поддалась с трудом. Видит девушка, что гора словно бы раздвинулась, а из-под земли вслед за нитью тянется вверх замок. Но тут девушку вспугнула старушка, которая принесла ей обед. Нитка оборвалась, и замок снова ушел под землю. Девушка вскоре заболела и умерла.



ДЕВИЧЬЯ ГОРА



Неподалеку от имения Д. находится древнее латышское городище, которое называют Девичьей горой. Это название пошло вот откуда.

В старые крепостные времена окрестными/ мызами владел жестокий барон. Однажды девушки трепали на мызе лен и говорили о бароне. Они его осуждали, предсказывая, что не видать ему рая, а висеть вниз головой в аду. Особенно две девушки распустили языки. Третья донесла обо всем барону, желая перед ним выслужиться. Барон так обозлился, что приказал старосте увести девушек на городище и повесить. Он долго не позволял снять повешенных: пусть покачаются на ветру! А потом велел похоронить их, на горе. Там и сейчас видны две осевшие могилки. С той поры городище называют Девичьей горой. Если в полночь идти мимо нее, то слышен крик петуха: это дух умерших девушек.



ЗАМОК, УШЕДШИЙ ПОД ЗЕМЛЮ



Неподалеку от города Яунелгавы расположены четыре невысоких холма, которые называют Городищами. На одном из них в былые времена высился замок. В нем обитал скупой богач. Из жадности он заключил договор с чертом, который обязался каждый год давать ему по три мешка золота, за это скупец обещал после смерти прислуживать черту в аду. Когда настал назначенный час и пришла пора скряге идти в ад, его одолел страх. Он набил карманы золотом и пустился бежать. Но; черт не хотел упускать свою добычу и бросился вдогонку. Чтобы задержать беглеца, черт швырнул ему под ноги большой камень. В том месте, где упал камень, образовалась глубокая яма. Она сразу наполнилась водой. Скупец, недоглядев, упал в воду. Он пытался выплыть, но золото в карманах потянуло его на дно. В тот же миг ушел под- землю и замок. На городище и по сей день видно место, где стоял замок: весь холм порос густым кустарником и только небольшая полянка посреди чащи свидетельствует о давно минувшем событии.





ГОРОДИЩЕ



В Вилянском уезде, между селениями Пилскалнс и Плюсково, есть небольшой пригорок, однако местные жители считают его высокой горой, потому что более высоких поблизости нет. Называют его Городищем и вот что про него рассказывают.

В древности тут стоял замок. Он провалился сквозь землю со всеми своими обитателями и с прекрасной принцессой. В недавнем прошлом человек по имени Рейгул (совсем недавно он еще был в живых) мог заходить в замок, когда ему вздумается, потому что у него хранился золотой ключ от замка. Там он мог пить и есть, что душе угодно, с собою же не смел брать ничего. Однажды он проворовался: ему приглянулся золотой топорик и, уходя, он прихватил его с собой. С той поры он больше никогда не мог попасть в замок. По сей день дремлет под землею этот замок со своей прекрасной принцессой, а у ее ног лежит лохматый черный пес.



КАК НА ПИЛТЫНЬСКОЙ ГОРЕ СТРОИЛСЯ ЗАМОК



За хутором Спрестиню Пакундзени, в лесной чаще, высится Пилтыньская гора, на которой когда-то стоял замок предводителя древних латышей. От замка остались только обломки кирпичей и камни. В народе бытует интересное предание.

Рыцарям во что бы то ни стало хотелось тоже возвести на Пилтыньской горе свой замок. Они расставили крестьян цепью от горы до кирпичного завода в имении Аугстрозе, которое находилось верстах в трех от горы. Крестьяне из рук в руки передавали кирпичи с завода на стройку. Не освободили даже кормящих матерей, им наравне с другими приходилось до поздней ночи простаивать в этой длинной цепи. У кого были мальчики, тем в полдень давали час времени, чтобы накормить младенца, а у кого девочки - тем только пол­часа. Работники должны были пообедать за пятнадцать минут да еще успеть починить разодранные варежки. У кого не было варежек, те в кровь обдирали руки об острые края кирпичей. Надсмотрщики строго приглядывали за работниками. По спинам тех, кто не успевал за одну секунду передать кирпич дальше, гуляли палки, набивая синяки, да еще в наказание их заставляли работать по ночам.

Даже черт, живший в озере Лиелэзерс, не мог стерпеть такого издевательства над людьми. Он встал на сторону крестьян и послал ветер, который понес кирпичи с завода прямо на стройку, так что крестьяне могли перевести дух. Надсмотрщики ругались, что люди бездельничают, и хотели их проучить, но дубинки загуляли по их собственным спинам, избив дочерна. Стройка не спорилась. Что за день сложат, то черт за ночь разрушает, а потом как бросится в озеро со страшным ревом, так вода над ним черными кругами расходится! Самый подлый из рыцарей пытался выудить черта из озера, но его самого увлекло на дно, а ввысь хлынула огромная водяная струя. Рыцари струсили и от постройки замка отказались. Потопленный рыцарь еще и по сию пору морозными: зимними ночами стонет в озере, и тогда с громким треском ломается лед. Крестьяне говорят, что озеро не к добру стонет: злой рыцарь опять задумал какую-то каверзу.





О РЕЗЕКНЕНСКОМ ЗАМКЕ



В Резекненском замке когда-то жил король, у него были три дочери. Королю принадлежали также дворцы в Резне и в Лудзе. Король отказал каждой дочери по дворцу. Но резекненская принцесса полюбила музыканта, который играл на кокле подле замкового вала. Король, узнав об этом, заточил дочь в подземелье. Там она дремлет, сидя на сундуке, полном золота. С обеих сторон ее охраняют свирепые псы. Такой же пес сторожит и вход в подземелье. Тот, кто одолеет псов, разбудит и освободит принцессу. Некоторые смельчаки пытались это сделать, но никому не удалось. Так принцесса и сидит в ожидании до сих пор. Раз в год принцессе дозволено покидать подземелье, и она прогуливается вдоль реки Резекне. Потом снова целый год дремлет.





РАЗВАЛИНЫ РЕЗЕКНЕНСКОГО ЗАМКА



В Резекне жил сапожник. Однажды, когда он шел мимо развалин замка, оттуда вышла прекрасная дева и заговорила с ним. Сапожник, спрашивает, откуда она и кто такая. Дева отвечает, что она владелица замка и над ней тяготеет проклятье - навеки оставаться в развалинах. Сапожник спрашивает: нельзя ли ее вызволить. “Да, - говорит она, - спасти меня можно”. - “А кто и как тебя может спасти?” - спрашивает сапожник. Дева отвечает: “Ты и сам мог бы спасти, но прежде тебе надо сходить к исповеди и получить отпущение грехов, а в пасхальное утро жди меня здесь, возле развалин. Накинь мне на шею четки и держи меня крепко-накрепко, потому что я буду обращаться и в зверей, и в чудовища. Но ты не пугайся и не отпускай меня: если испугаешься и отпустишь, то мне придется на веки вечные оставаться запертой в горе”. Они вошли в гору, а там был богатый замок с роскошно убранными покоями, полными всякого добра. Дева дала сапожнику денег, чтобы он подкрепился к решающему дню. Вот и стал сапожник что ни вечер гулять мимо развалин, и всегда к нему выходила прекрасная дева. Каждый вечер он получал от нее деньги и почти забросил свое ремесло, потому что и так мог прожить.

Настал назначенный день, когда должна была решиться судьба девы: то ли ей вырваться на волю, то ли навеки исчезнуть с этого света. Сапожник сделал все, как ему было сказано, и пришел к развалинам. Вышла дева, прекрасная и нарядно одетая. Гуляют они вдоль развалин, и дева подбадривает его, чтобы не струсил. Но вот она говорит: “Держи меня! Настал решающий час!” Сапожник набросил ей на шею четки и держит ее. Дева вдруг начала превращаться то в змею, то в черта, то во всяких чудовищных и уродливых зверей. Сапожник не стерпел, на него напал такой страх, что рука дрогнула и он отпустил деву. Она удалилась, плача и причитая, а его с такой силой швырнуло о развалины, что перебило обе ноги. На всю жизнь сапожник остался калекой из-за своей непомерной жадности: ведь хотел он вовсе не деву спасти, а заполучить замок и деньги.





ЗАМОК НА ОЗЕРЕ СПАРНЮ



Возле озера Спарню, которое, как рассказывают, прилетело сюда по воздуху, есть гора. В старину на ней стоял красивый и богатый замок. Но однажды ночью он исчез, ушел в землю. Утром на вершине горы не оказалось ничего, кроме двух небольших ям, которые постоянно дымились. Народ толпами повалил на дивную гору: кто швы­рял в ямы камни, кто лил туда воду, чтобы загасить огонь; а кто-то спустил в яму белого гуся, который, с подпаленными крыльями, выплыл в озеро. Наконец надумали рыть. Но - вот так чудеса! - что за день выкопают, то ночью осыпается обратно. Решили рыть весь день и всю ночь и докопались до крепких медных ворот. На них висела длинная и толстая медная плеть. Все дивятся на ворота и на плеть, не замечая даже, что за их спинами кровожадные волки рвут на части и пожирают лошадей, на которых возили землю. Зеваки только тогда спохватились, когда последний серко, отбиваясь от хищников, переломил оглоблю. Рассерженные люди, негодуя, бросились на волков, но тут - бух! - вся вырытая земля вмиг обрушилась в яму. С той поры никто не осмеливался не то что рыть ямы на этой горе, но даже и гулять по ней.

Позднее, когда уже начали забывать, как провалился замок и как его откапывали, одна девочка решилась все-таки в самый полдень пройти той горой: хозяйка послала ее к соседям за ножницами для стрижки овец. Ну и перепугалась же бедняжка, увидев, что навстречу ей идет писаной красоты дева! “Куда, сиротка, торопишься?” - ласково улыбаясь, обратилась к ней дева. Узнав, за чем девочка послана, ласковая дева сказала: “Ты посиди, сиротка, отдохни, а ножницы я тебе достану”. Вскоре дева вернулась, протянула девочке ножницы и говорит: “Вот тебе, голубушка, мой подарок”. С этими словами она исчезла, словно в воду канула. Хозяйка, не поверив рассказу девочки, послала служанку на соседский хутор - узнать, кому соседка дала ножницы. Но соседка клялась и божилась, что ни девочки, ни девы в глаза не видывала да и ножниц никому не давала.

В другой раз вельможи, съехавшись пировать в Иле, просто так, для развлечения, пошли на озеро рыбачить. Дважды закинули сеть - даже ершонка не выудили. Нетерпеливые вельможи начали бранить крестьян-рыболовов. В третий раз сеть была такой тяжелой, что ее еле-еле вытянули. Она была полна рыбы, да еще в ней оказался золотой сундук со связкой ключей в замочной скважине. Рыбу из сети выбрали с легкостью, но золотой сундук никак не вытащить! Наконец вельможи посулили отдать все, что окажется в сундуке, если крестьяне вытянут его на берег. Крестьяне, выбиваясь из сил, с трудом вытащили сундук. Когда его отомкнули, все вокруг засияло алмазами и золотом. Но вельможи отказались дать крестьянам обещанное, говоря: “Это барское добро! Это барское добро!” - и сундук тяжело плюхнулся обратно в озеро.



ТУКУМСКИЙ ЗАМОК



В древности на Тукумской горе стоял замок, но однажды ночью он, ушел под землю со всеми своими обитателями. В том месте, где замок провалился, осталась в земле изрядная дыра. Отыскался смельчак, который за пожизненный хлеб согласился спуститься в дыру. Спустился и увидал на дне красивые золотые ворота. Когда он их отворил, все вокруг засверкало и заблистало золотом, серебром и алмазами. Невдалеке от первых ворот оказались вторые. Отворив их, он очутился в таком же мире, как и на поверхности земли. Народу там видимо-невидимо, все ходят, трудятся. Вскоре эти подземные люди подошли к нему и велели убираться прочь. Он не послушался, но они повторили: уходи, мол, а не то тебе худо будет! Человек дернул веревку и выкарабкался обратно на этот свет. Начали копать землю, чтобы докопаться до драгоценностей, но что за день выкопают, то за ночь ссыпалось обратно.

Вблизи той горы и по сей день нечисто. Один работник, возвращаясь в полночь домой из Тукумса, увидал на склоне горы яркий огонек. У огня грелся старик. Работник поздоровался, но тот не ответил. Работник раскурил трубку и так и сяк заводит со стариком разговор. А старик сидит себе, как немой. “С таким злым человеком и говорить неохота!” - сказал обиженный работник и ушел. Но на другое утро - вот чудеса! - в его трубке не зола, а дукаты.

Как-то раз одному хозяину приснилось, что близ той горы, в таком-то месте, под таким-то камнем, закопаны деньги. Хозяин над сновидением только посмеялся. Однако следующей ночью его разбудил белый гном и твердит: пойди, мол, завтра в полдень к тому камню и откопай деньги! Уходя, гном наказал, чтобы человек ничего не пугался, тогда деньги верные. Хозяин взял с собой брата и пошел. Малость копнули, вдруг лопата заскрежетала, ударившись о котел с деньгами. Стали тащить из земли тяжелый котел, даже не заметив на радостях у себя за спиной огромного черного медведя, закованного в тяжелые железные цепи. Медведь оскалился, вот-вот раздерет их в клочья. Увидав медведя, оба перепугались, и котел, бренча деньгами, снова ушел в землю. На долго ли? Кто знает!





ТУКУМСКОЕ ГОРОДИЩЕ



Когда-то на Тукумской горе стоял замок. Недалеко от замка был источник. Каждый вечер сюда ходила по воду женщина. Однажды зачерпнув воды, она увидала, что из замка вышла женщина, одетая в черное, и направляется прямо к ней. Женщина в черном подошла и спрашивает: “Не согласишься ли ты по вечерам приходить в замок и выполнять все, что я велю? Но об этом никому нельзя рассказывать”. Женщина согласилась. Долгое время все шло хорошо, без перемен. Но однажды уборщице так сильно захотелось хоть кому-нибудь про все это рассказать, что она, не стерпев, все выболтала мужу. Едва она проговорилась, как оба они с мужем превратились в камни, а роскошный замок ушел под землю.

Говорят, что даже теперь, если вечером пройти там, где когда-то стоял замок, то слышны тихие стоны его обитателей.



ПРО ЛЕСТЕНСКУЮ ЦЕРКОВЬ



Лестенская церковь воздвигнута давным-давно. Строить ее было очень трудно, потому что мешала нечистая сила: что каменщики за день сложат, то злой дух за ночь разрушит. Стали в народе поговаривать, что надо бы замуровать в стену человека, может, злой дух тогда от церкви отступится. Вот однажды после воскресной проповеди пастор велел всем мужчинам бросить в кучу шапки, а женщинам - головные платки. Из этой кучи пастор выбрал одну шапку и один платок и сказал: тех, кому они принадлежат, надо замуровать в церковную стену. Шапка была каменщика, а платок - одной девушки. Их заковали в цепи и замуровали в стену, как раз против алтаря.



ДРЕВНЯЯ ГРОБНИЦА



В Бучауской волости возле хутора Вирдиени находится древняя гробница; предание гласит, что она поставлена около тысячи лет тому назад после братоубийственной войны. Однажды утром два латышских полка вышли навстречу врагу. Был густой туман. Из-за тумана один из полков оторвался и ушел намного вперед, но врага не встретил. Воины подумали, что враг, наверно, незамеченным прошел мимо них, и повернули. Подошли к месту, где теперь хутор Вирдиени. Тогда там рос кустарник. Туман был все такой же густой. И вот столкнулись оба братских полка. Они не узнали друг друга в густом тумане и вступили в бой. Братья храбро сражались друг против друга. Когда наконец рассеялся туман, с каждой стороны осталось в живых всего по несколько человек. Братья увидели, какая стряслась великая беда, но ее уже ничем нельзя было исправить - убитые лежали навалом. Вся земля вокруг стала красной от пролитой крови, на много верст реками текла братская кровь. Живые похоронили своих братьев и разошлись в разные стороны, чтобы никогда больше не встречаться. Враг без боя захватил их селения и имущество, а людей, которые остались в живых, обратил в рабство.





САКСОНСКОЕ БОЛОТО



Саксонское болото - историческое место, находится оно в Сникерской волости Елгавского уезда, ближайшая станция - Бене. Если ехать по шоссе в сторону имения Спикере, то верстах в трех от Бене начинается луг, называемый Лапе. Этот заболоченный луг тянется несколько верст и лежит посреди Саксонского болота. Предание о том, почему оно так называется, я слышал от стариков.

Однажды разразилась война между латышами и саксонцами, ими в то время правила королева, ужасная женщина. Очень воинственная, сильная и жестокая. Ну, в тот раз, значит, латышей разбили. Они разбежались кто куда - одни в леса, другие по оврагам. А саксонцы ходили по хуторам и убивали людей. Сама предводительница тоже ходила из дома в дом - кто ей в лапы попадется, тому в живых не быть! У королевы был огромный седой жеребец; никто, кроме ее самой, к нему и подступиться не смел. Вот однажды скачет она в дождливый и студеный осенний день, очень продрогла. Въехала на хутор, а там как раз батрак растапливал ригу. Батрак услышал стук копыт и с перепугу залез на печь. Саксонская королева подъехала к риге, привязала коня, заходит. Села к печи греться. Батрак со страху трясется, сойти с печи не смеет: знает, что в живых не быть. Но рига полна дыма, батрак не стерпел, начал чихать. Она греется и покрикивает: “Шкиц! Шкиц!” - думает, что чихает кошка. Батрак, задыхаясь в дыму, схватил полено и швырнул королеве в голову. Та упала. Он соскочил с печи, выхватил саблю и заколол королеву. Конь, дожи­даясь наездницы, забеспокоился, ржет, копытами землю роет. Хуторяне испугались, как бы саксонцы не услышали, взяли да и прикончили жеребца. Недалеко от хутора в лесу было болото, там и захоронили саксонскую королеву и ее коня.

Много ходит преданий о привидениях в Саксонском болоте. Там, говорят, бой был между латышами и саксонцами. В болоте можно и древние сабли найти и другое военное снаряжение.





КАК ПЕТР СПАС РИГУ



Это было тогда, когда шведы, воюя с русскими, захватили Ригу. Петр оделся нищим и, -никем не узнанный, отправился в город, на разведку. Он проголодался и пошел искать пищу. Идет вдоль шведских пороховых складов, осматривается. Заглянул в окно и видит, что возле порохового склада горит свеча: шведы готовились покинуть Ригу и поставили горящую свечу для того, чтобы от нее взорвался порох и разрушил Ригу. Нужно бы Петру спешить к своему войску, но ведь и подкрепиться тоже надо, вот Петр и зашел на кухню. Кухарка, приметив, что под убогим отрепьем нищего словно звезды мерцают, догадалась, что он, наверно, царь, и пошла рассказать шведскому полководцу. Шведы бросились искать Петра. Но он уже вышел из кухни и, увидав на тележке мусорный ящик, залез в него, чтобы вместе с мусором и его вывезли из Риги. Петра вывезли, а шведы ищут его по всему городу! Петр поспешил к русскому войску и повел его на Ригу. Прежде всего он поскакал туда, где горела свеча. Она почти догорела, и огонь уже подбирался, к пороху. Петр успел погасить свечу и спас Ригу от разрушения.

Когда Петр во главе войска мчался верхом, чтобы погасить свечу, то у коня отлетела подкова. Петр скакал так быстро, что подкова взлетела кверху и через окно попала в комнату на третьем этаже.



ПРО СЕВЕРНУЮ ВОЙНУ



Во многих преданиях земляной вал в Умургской волости связывают с событиями Северной войны. О сражении у этого вала предание гласит, что наиболее жестоким оно было между имением Калнмуйжа и корчмой Ажа (кроме шведских солдат на защиту калнмуйжских укреплений были поставлены крестьяне из окрестностей Лимбажи и Вайнижи). О том, что здесь шла яростная битва, свидетельствует большая братская могила русских воинов за корчмой Ажа. Последний бой тут разыгрался, когда с моря надвигалась гроза; шведы решили этим воспользоваться и двинули на русских все свои силы. Попав в критическое положение и не предвидя ничего доброго, русские ссыпали все свое золото и серебро в большой глиняный гор­шок, который зарыли в бруствер. Гроза (по некоторым рассказам, после грозы был град) прошла над полем боя и, повернув обратно к морю, ударила в лицо шведам таким ливнем, что вынудила их бежать. Русские, видя, что шведы бегут, пустились в погоню, на радостях позабыв о зарытом горшке с деньгами. Этот клад и по сей день хранится в земляном вале, надежно оберегаемый павшими в бою русскими воинами.

Каждому, кто уснет неподалеку от зарытого клада, во сне является русский солдат, приказывая уйти. К тому же люди, которые во сне говорили с русским солдатом, очень скоро забывают, где они спали.

Однажды рядом с кладом спал нищий. Во сне ему явился русский генерал. Он сказал, что как раз в том месте, где нищий спит, зарыт клад, и разрешил его откопать. Нищий проснулся и побежал к соседям за лопатой. Никто не дал ему лопаты. От быстрого бега нищий переутомился и умер. Так что зарытый клад и сегодня еще хранится в защитном вале русских солдат.





БЕДЫ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ



Две беды в прежние времена сопутствовали войне - мародеры и чума, от которых трудно было уберечься. Мародеры шли впереди вражеского войска, разоряли хутора, убивали скот, сжигали постройки. Народ спасался от них в болотах и лесах. Иногда мародеры, скинув солдатскую одежду, переодевались женщинами, чтобы легче подступиться к людям. А после войны всегда являлась Чума, верзила в черном платье. Иногда Чума принимала обличье животного. Кто отвечал на ее вопросы или, по неразумению, сам с нею заговаривал, тому пощады не было, и он на третий день умирал.





ЧУМА



Чуму, страшась смерти, перевез через Даугаву лодочник. Чума подошла к Даугаве с толстой книгой под мышкой, в которой значились имена всех, кому на роду написано умереть от чумы. Подойдя к первому перевозчику, Чума назвалась и попросила переправить ее на другой берег. Но лодочник был смелым человеком, не знал страха и отказался: не станет он такую беду переправлять на другой берег! Тут второй лодочник, который очень страшился смерти, подошел и говорит Чуме: если, мол, ему умирать не придется, то он согласен переправить Чуму через Даугаву. Чума, не будь дурой, прыг в лодку и говорит: “Греби на ту сторону, а уж в книге-то я погляжу!” Лодочник, думая, что они обо всем договорились, перевез Чуму. Оказавшись на другом берегу, Чума, как обещала, раскрыла книгу, поглядела и, пожав плечами, говорит перевозчику: “Ничего не поделаешь, дружище! Придется тебе помирать”. Лодочник отчаянно закричал и заплакал, а Чума ему говорит: “Не бойся: в благодарность за услугу, я пошлю тебе легкую смерть”.



ЖЕСТОКИЙ ГРОТУЗИС



Лет сто тому назад жил в Будбергском замке Гротузис. Он был очень жестоким человеком и избивал своих людей за малейшее ослушание. На берегу реки и по сей день бьет родничок, который зимой не замерзает, а летом не иссякает. Однажды Гротузис запряг в коляску девушек и поехал к роднику напиться. Напился и погнал их в гору, нарочно по самому крутому склону. Вечером снова запряг девушек, велит катать себя по парку. Измотал девушек вконец. Крепостные проклинали Гротузиса, предсказывая ему недобрый конец. Так и получилось.

Вот Гротузис заболел. Не спалось ему ночами. Бегает из комнаты в комнату и кричит: “Спасите!” - мол, давит его и душит. В ночь, когда ему помирать, вдруг как завопит в девять голосов! Дворовые люди разбежались кто куда. В замке стук, грохот, вой. Только после полуночи утихло. Но в замок войти никто не осмеливается.

Зашли утром, видят: окна распахнуты, двери полуоткрыты, кровати, столы и стулья опрокинуты. Гротузис лежит посреди зала врастяжку, закатив глаза. Уложили его в гроб. Но лишь только пробило полночь - Гротузис завопил, забегал по замку. Так повторялось много ночей подряд. Труп Гротузиса скрутили веревками, крышку гроба заколотили. Унесли гроб в склеп, к прочим покойникам. В Будбергском склепе и сейчас лежит этот скелет, крепко скрученный толстой веревкой.





ЛЕСТЕНСКИЕ ГОСПОДА - ОБОРОТНИ



В имении Лестене жил барон, у него было семеро сыновей. В народе их считали оборотнями. Случилось как-то истопнику поздним вечером топить ригу. И взбрело ему на ум нагрести в мешочек ржицы: темно, никто не увидит! Задумано - сделано. А домой ему ехать через кустарник. Вдруг - волки в кустах: один матерый, семь поменьше. Окружили истопника, не пускают, и все тут! Пришлось вернуться и высыпать рожь. Только тогда и смог проехать.



БЕССЕРДЕЧНЫЙ ВИЙЦИЕМСКИЙ БАРОН



Имение Вийциемс находилось там, где ныне расположено кладбище. Владел имением барон Вольф. Ко всем праздникам барон задавал крепостным девушкам урок - напрясть столько-то тонкой пряжи. Девушек, которые не справлялись с уроком, в день рождения барона приводили в имение, привязывали за руки к столбам перед замком и обливали руки маслом. Барон созывал своих гостей, окрестных господ, а палачам приказывал поджечь руки девушек. Еще и до сих пор в определенные ночи на кладбище под ольхою светятся огоньки.

Слух о жестокости барона Вольфа дошел до царя Александра. Однажды, в день рождения барона, царь приехал в Валку и пешком пошел в Вийциемс. На берегу реки Гауи царь зашел в корчму выпить пива. Но в дни рождения барона входить в имение не разрешалось ни крестьянам, ни прохожим, а только гостям. Поэтому корчмарь доложил о незнакомце. Барон послал слуг взять прохожего. Слуги схватили царя и бросили в темницу, а из окна темницы был виден замковый двор. Когда палач собрался факелом поджечь девичьи руки, царь выбил окно темницы и стал кричать. Барон велел привести царя и спрашивает, кто он такой. Царь показал свои бумаги и приказал освободить девушек, а барона он наказал. С тех пор в имении девушек больше не пытали.





ЛОБНЫЕ МЕСТА



Как и везде в старину, возле алойской церкви стоял позорный столб. Здесь пороли провинившихся крестьян. А иногда у позорного столба и вешали. Три воскресения подряд во время богослужений осужденный на смерть должен был в красном колпаке сидеть на позорном стуле. В последнее воскресенье его вешали при всем народе.

Некоторых осужденных казнили на Лобной горе, неподалеку от церкви. В назначенный день из Риги приезжал палач. Он скрывался в горной пещере, которую в день казни украшали зеленью. Осужденного подводили к пещере; взмах меча - и голова слетала с плеч. Народ никогда не видел палача, а только его красную мантию. Пока не увезут труп и не разойдутся люди, палач прятался, потом уезжал в собственной повозке.

Однажды к повешению присудили бедняка. В назначенный день, после богослужения, его вывели из церкви к позорному столбу. Он, будучи набожным человеком, попросил разрешения помолиться богу. Ему разрешили. Пока он молился, собрались грозовые тучи и полил ливень. Молния ударила в позорный столб. Осужденного отпустили на волю. Позорный столб с тех пор не восстанавливали и людей больше так не наказывали.



ЛОБНАЯ ГОРА



Возле Альшванги находится Лобная гора. Существует предание о ней.

Шверин был господином с крутым нравом и за любой пустяк бил своих людей. Он ввел католическую веру и прогнал лютеран, поэтому у него появились враги как среди господ, так и среди крестьян. Несколько отважных юношей решили убить господина, но, но неизвестным причинам, им это не удалось. Узнав об этом, господин велел привести смельчаков и спросил, кто осмелился восстать против него. Наступила мертвая тишина. Наконец отозвались двое юношей: “Это мы!” Господин приказал отрубить им головы на Лобной горе. Одна из отрубленных голов трижды подскочила, восклицая: “Несправед­ливо!” Казненных здесь же и похоронили. На могильном холмике выросли две березы, а в их ветвях виднелись человеческие лица.

На вершине горы и сейчас растет несколько свилеватых корявых березок. Вот эти-то свили, вероятно, и породили в народной фантазии предание о лицах казненных людей.





САЛАСПИЛССКАЯ ВИСЕЛИЧНАЯ ГОРА



Имение Саласпилс находится в Видземе, на берегу Даугавы, в 16 верстах от Риги. Хотя Даугава вообще-то считается границей между Видземе и Курземе, но Саласпилсскому имению принадлежало около 2000 пурных мест земли на Курземском берегу Даугавы. Вот на этом-то участке и находится Виселичная гора. Когда-то имением владели жестокие господа, которые за малейшую провинность безжалостно расправлялись с крестьянами. Однажды у госпожи затерялся шелковый платок. Поискав немного и не найдя платка, она обвинила одну из дворовых девушек в краже. Та не призналась и не вернула платка, поэтому ее присудили к повешению. В двух верстах от имения, на пригорке, соорудили виселицу и повесили молодую девушку. Но едва душа ее покинула тело, как примчался всадник с известием, что госпожа нашла свой платок: сама куда-то его сунула. Из-за этого случая пригорок на веки вечные получил мрачное название Виселичной горы.

Этот пригорок примечателен еще и тем, что в 1812 году здесь был военный лагерь.







ЛОБНАЯ ГОРКА



Недалеко от имения Зутени находится горка, которую называют Лобной. На ней в прежние времена казнили людей.

Когда-то в здешней волости был аптекарь-немец, большой охотник до девушек. Одна крестьянская девушка родила от него ребенка и пришла просить помощи. Немец выхватил из ее рук ребенка и ударом сапога прикончил его. А сам скрылся. Девушку обвинили в убийстве: никто не верил, что ребенка загубила не она. Из Кулдиги вызвали палачей. На горке, под виселицей, девушку избили до крови, только на лбу и на коленях осталась неповрежденная кожа. А в те времена был такой закон: если юноша наденет на девушку свою шапку, то есть пожелает на ней жениться, - то казнь отменяется. Молоденький - лет пятнадцати - мальчик подошел и надел на избитую девушку свою шапку, потому что пожалел ее. Девушка, однако, отказалась за него выходить: ведь он еще дитя, не понимает, что делает! Девушка долго хворала, думали - не выживет, но она все-таки оправилась.





КРАСНЫЕ ПРИЗРАКИ



Неподалеку от литовской границы течет по лесу речка, которая местами не только широка, но и глубока. Возле мостика, называемого Чертовым, речка образует нечто вроде большого пруда с отвесными берегами. Через мостик ведет полузаросшая дорога, по которой мало кто ходит. Дело в том, что мостик проклят - там водится не­чисть. Вот и остерегаются люди по нему ходить или ездить. А если кто и отважится, то прибегает бледный, дрожащий. Только то и может сказать, что в лунном свете красные призраки по мосту мелькают.

Правда это или нет - как знать! Но не было никого, кто бы не видал этих призраков: хоть один да перебежит дорогу. А в безлунные ночи там блуждают огоньки, вроде волчьих глаз.

В старину на этом мосту допрашивали тех, кто, провинившись перед помещиком, отрицал свою вину. Крестьянину скручивали руки за спину и на веревке опускали его в воду. Если несчастный тонул, то его признавали невиновным. А если не тонул, значит - виноват! На волю таких не отпускали, а куда они девались - никто не знал. Много-много потоплено там невинных людей! Если некому было помолиться за утопленников, то слеталось множество сов. Пытки и крики людей сопровождались жуткими стонами сов. Это было так страшно, что далее палачи не могли больше выносить стонов, сверкания совьих и волчьих глаз и перестали пытать здесь людей.

Когда в последний раз сюда вели казнить человека, как раз речка вышла из берегов и деревья стояли в воде по самые ветви. Уже издалека палачи услышали ужасный крик сов и воронья. Они остановились и хотели повернуть назад, но управляющий пригрозил их самих утопить за ослушание. Все бы обошлось, но едва крестьянина опустили в воду, как совы со страшным криком накинулись на управляющего и выклевали ему глаза. Все в страхе разбежались, остался только староста: веревка, которую он держал, обвилась вокруг его рук и он не мог высвободиться. Совы так его истерзали, что, когда он наконец добрался до дому, его и узнать нельзя было. Он в ту же ночь умер в страшных муках, не вымолвив ни слова.

А веревка зацепилась за сук, и, когда вода спала, утопленник повис на дереве. Случайно проходила мимо девушка. Увидев утопленника, висящего на дереве, она потеряла рассудок.

В лесу развелось много лис и волков, которые искали мертвечину. Сумасшедшая девушка целыми днями бегала по лесу и нередко приходила к мосту. Однажды ее почуяли волки, спасаясь от них, девушка прыгнула в омут, где темная вода, тихо кружась, колышет белые водяные лилии…

Красные призраки, вероятно, не что иное, как лисы, которые шныряют ночами. Однако мост и по сей день называют Чертовым, веря, что по нему бродят души замученных здесь людей.

---

[r-impertinent]

Спешл фо VenusCat. Что наковырялось на скорую руку.

Гийом Аквитанский (граф Пуатевинский)

11 дошедших до нас песен этого, согласно традиции, первого трубадура не только лежат у истоков провансальской, а вместе с нею европейской поэзии, но и обнаруживают его яркую поэтическую индивидуальность. Они распадаются на две основные группы - на куртуазные песни, в которых заданы все основные мотивы последующей любовной лирики, и на проникнутые веселым цинизмом пьесы, где эти мотивы характерным образом пародируют и всячески снижаются. Благодаря выдающейся исторической роли, какую играл этот замечательный человек, мы располагаем значительным числом исторических сведений о нем. Гийом, седьмой граф Пуатье и девятый герцог Аквитанский (1071-1126), владел вотчинами, размерами превышающими владения французской короны. Этот трубадур, которого называют "Вийоном 12 века", прожил необычайно бурную жизнь, в частности, потерпел поражение в крестовом походе, а за необузданный нрав и по обвинению в прелюбодеянии дважды был отлучен от церкви, но всякий раз возвращался в ее лоно.

Чрезвычайно интересна в этом свете характеристика его провансальским биографом Одериком Виталисом. Вот что он пишет: "... Итак, в году 1101 от Рождества Господа нашего, Гийом, герцог Пуатевинский, собрал войско из Аквитании и Гаскони и, полный воодушевления, двинулся в священный поход [то есть I крестовый поход]. Он был храбр и доблестен и чрезвычайно веселого нрава, превосходя даже самых находчивых лицедеев бесчисленными своими шутками...

Герцог Пуатевинский в сопровождении трехсот тысяч вооруженных воителей [несомненно, свойственная времени гипербола] выступил из лимузинских границ и, чрезвычайно отважно обложив осадою Константинополь, устрашил императора, но затем, нищий и обездоленный, едва добравшись до Аквитании, входит в нее с шестью спутниками...

Герцог Пуатевинский, совершив в Иерусалиме молебствия, с несколькими сотоварищами своими возвратился на родину, и властителям и знатным, а также стекавшимся послушать его христианам многократно рассказывал о бедствиях своего плена, а так как он был веселого нрава и остроумцем и к тому же оправился и окреп, живя в полном благополучии, он повествовал обо всем этом ритмическими стихами, уснащенными шутками".



Как сообщают нам "Жизнеописания трубадуров", "граф Пуатевинский был одним из куртуазнейших на свете мужей и превеликим обманщиком женщин. Как доблестный рыцарь владел он оружием и отличался щедростью и великим искусством в пении и трубадурском художестве. И немало постранствовал он по свету, повсюду кружа головы дамам. И был у него сын, каковой в жены взял герцогиню Нормандскую [здесь ошибка автора жизнеописания. Герцогиней Нормандской стала 1152 г внучка трубадура, Элеонора Аквитанская], родившая ему дочь, которая стала женой Генриха, короля английского, матерью Короля-юноши, эн Ричарда [Львиное Сердце] и графа Джоффруа Бретанского".





Приведу три примера песен графа Пуатевинского с переводе А.Г.Наймана (метрика, строфика, система рифм и ассонансов аналогична оригиналу).



***

Нежен новый сезон: кругом

Зеленеет лес, на своем

Языке слагает стихи

Всяк певец в листве, как ни мал;

Все проводят в веселье дни,

Человек же - всех больше шал.



Но оттуда, куда влеком,

Нет посланца с тайным письмом -

Ни взыграй душой, ни усни;

Та ль она, какую желал,

Не узнав, останусь в тени;

Прав ли я, пусть решит финал.



Беспокойной нашей любви

Ветвь боярышника сродни;

Нет листочка, чтоб не дрожал

Под холодным ночным дождем.

Но рассвет разольется ал -

И вся зелень вспыхнет огнем.



Так, однажды, в лучах зари

Мы закончить войну смогли,

И великий дар меня ждал:

Дав кольцо, пустила в свой дом;

Жизнь продли мне Бог, я б держал

Руки лишь под ее плащом.



Мы с Соседом Милым близки,

А что разные языки -

Ничего: я такой избрал,

Что на нем речь льется ручьем;

О любви пусть кричит бахвал,

Мы ж разрежем кусок ножом.



Песня типично куртуазная. "Милый Сосед" - это сеньяль, условное имя, которым трубадуры обозначали возлюбленную Даму.





Следующая песня примыкает, скорее, к песням второй группы. Тяготея с жанру девиналя (загадки), она строится на серии антитез. Исследователи находят в этом тексте, породившем серию подражаний в творчестве последующих трубадуров, элементы августинской мистики: поэт, как бы не зная, бодрствует он или спит, надеется в то же время достичь недостижимого знания.



***

Сложу стихи я ни о чем,

Ни о себе, ни о другом,

Ни об учтивом, ни о том,

На что все падки:

Я их начну сквозь сон, верхом,

Взяв ритм лошадки.



Не знаю, под какой звездой

Рожден: ни добрый я, ни злой,

Ни всех любимец, ни изгой,

Но все в зачатке;

Я феей одарен ночной

В глухом распадке.



Не знаю, бодрствовал иль спал

Сейчас я, - кто бы мне сказал?

А что припадочным не стал,

Так все припадки

Смешней - свидетель Марциал! -

С мышонком схватки.



Я болен, чую смертный хлад,

Чем болен, мне не говорят,

Врача ищу я наугад,

Все их ухватки -

Вздор, коль меня не защитят

От лихорадки.



С подругой крепок наш союз,

Хоть я ее не видел, плюс

У нас с ней, в общем, разный вкус:

Я не в упадке:

Бегут нормандец и француз

Во все лопатки.



Ее не видел я в глаза

И хоть не против, но не за,

Пусть я не смыслю ни аза,

Но все в порядке

У той лишь, чья нежна краса

И речи сладки.



Стихи готовы - спрохвала

Другому сдал свои дела:

В Анжу пусть мчится как стрела

Он без оглядки,

Но прежде вынет их чехла

Ключ от загадки.



Призываемый в свидетели св. Марциал почитается как просветитель Лимузина. А под бегущие "нормандец и француз" - это северяне, разумеется, которые считались на юге недостаточно куртуазными, и поэтому им не было места близ дамы.





Следующая песня, традиционно считающаяся последней песней Гийома, была, по-видимому, им сочинена во время тяжелой болезни, постигшей трубадура в 1111-1112 гг. Эта кансона как бы примиряет два указанных направления его лирики.



***

Про то стихи сейчас сложу,

Про то спою, о чем тужу;

Любви я больше не служу -

Знай, Пуату и Лимузен.



В изгнанье отправляюсь я,

Тревог и страха не тая:

Война идет в мои края,

Лишенья сына ждут и плен.



Горька разлука с домом мне,

Мое именье Пуатье

Отдам Фольконовой семье,

Мой милый сын - его кузен.



Но, знаю, будет побежден

Гасконцем иль Анжуйцем он,

Коль не поможет ни Фолькон,

Ни тот, кто выделил мне лен.



Быть должен смел он и суров,

Когда покину я свой кров,

Но слаб он, юн и не готов

Жить средь насилья и измен.



Гнев на меня, мой друг, отринь!

И ты, Христос, прости! Аминь.

Смешав романский и латынь

В моленье не встаю с колен.



Я Радость знал, любил я Бой,

Но - с ними разлучен судьбой -

Взыскуя мира, пред Тобой,

Как грешник, я стою согбен.



Я весельчак был и не трус,

Но, с Богом заключив союз,

Хочу тяжелый сбросить груз

В преддверье близких перемен.



Все оставляю, что любил:

Всю гордость рыцарства, весь пыл...

Да буду Господу я мил,

Все остальное - только тлен.



Но вспомните, когда умру,

Друзья, на траурном пиру

То, как я весел был в миру -

Вдали, вблизи, средь этих стен.



Скитальца плащ с собой беру

Собольей мантии взамен.



Под Фольконовой семьей имеется ввиду Фолькет V Юный, граф Анжуйский, приходившийся троюродным кузеном сыну Гийома, будущему Гийому Х. Отношения между двумя домами отличались постоянным соперничеством.

Соболья мантия - это герцогское облачение.





Еще у меня есть кусочек из "Жизнеописания древних и наиславнейших провансальских пиитов, во времена графов прованских процветших" ("Les vies des plus celebres et anciens poetes provensaux, qui ont flouri du comtes de Provence" Жана де Нострдама (Jehan de Nostredame). Но в нем Нострдам соединяет в одном лице графа де Пуату, короля французского Филиппа V Длинного и трубадура Гийома де Пуату, умершего в 1227 г. Это своего рода рекорд всех анахронизмов Нострдама - помимо того, что он собирает при дворе графа Пуатевинского других поэтов, живших много позже, - дата указанная им в самом конце отрывка, более чем на 200 лет расходится со временем его смерти. Надо такое выкладывать?

---

Немного материалов о поместной коннице XVI-XVII в.

[пан Колгоспнык]

Нижеприведённые материалы не являются последним словом исторической науки в области военной истории России XVI-XVII вв., но старые , знаменитые и являют собой некоторый "канон" .

Итак , прошу читать и изучать :





1) http://www.listvinoleg.nm.ru/ - Висковатов "Историческое описание одежды и вооружения российских войск" . Нас , естесственно , интересует том 1 - http://www.listvinoleg.nm.ru/T01/T01_sod.htm - "Одежда и оружие войск до 1700 года" .



2) http://militera.lib.ru/h/brix/02.html - примечания Брикса к "Истории конницы" Денисона , глава "Русская конница в XVI и XVII столетиях" (не сначала страницы , надо чуть-чуть вниз прокрутить).

Денисон целиком : http://militera.lib.ru/h/denison/index.html

Брикс целиком : http://militera.lib.ru/h/denison/index.html



3) http://www.milhist.ru/index.php?pag...&skinnum2=0 - Богоявленский С. К. "Вооружение русских войск в XVI-XVII вв."



4) http://www.milhist.ru/index.php?pag...&skinnum2=0 - Денисова М.М. "Поместная конница и ее вооружение в XVI-XVII вв."



5) Ну и как имеющее косвенное отношение к : http://militarist.iatp.org.ua/makov.../makovskaya.htm - Л.К.Маковская

"Ручное огнестрельное оружие русской армии конца XIV-XVIII веков . Определитель ."



6) Опять же как имеющее косвенное отношение к : http://vif2ne.ru/nvk/forum/archive/958/958992.htm - Тарасюк "Русские пистолеты XVII в." . На английском .

---

Вопрос

[LionHeart]

участникам и читателям.

Какие материалы Вы хотели бы видеть чаще?

Многовариантный ответ возможен.

Вопрос: Какие материалы Вы хотели бы видеть чаще?

1. О древней истории		17	(9.29%)
2. Легенды		32	(17.49%)
3. Литературные источники		12	(6.56%)
4. Документы/свидетельства		15	(8.2%)
5. Средние века		43	(23.5%)
6. История России		14	(7.65%)
7. Другое (укажите, пожалуйста)		5	(2.73%)
8. Именно история рыцарства		23	(12.57%)
9. Зарубежная история		15	(8.2%)
10. 17-20 века		7	(3.83%)
Всего:		183 Всего проголосовало: 57

---

Небольшая подборка

[Manticora]

ТОРКВЕМАДА, ТОМАС (Torquemada, Toms de)

Читать

(1420–1498), церковный деятель, первый Великий инквизитор Испании, родился ок. 1420 в Торквемада (близ Вальядолида). Он приходился племянником кардиналу Хуану де Торквемада и, возможно, происходил из еврейской семьи. В раннем возрасте поступил в доминиканский монастырь в Вальядолиде и ок. 1451 стал приором доминиканского монастыря Санта Крус близ Сеговии. Молва прославляла его милосердие и крайний аскетизм, и Изабелла Кастильская выбрала его своим исповедником. Его внимание очень рано привлекла проблема conversos – евреев, принявших христианство или происходивших от крещеных родителей.

Испанская знать кичилась чистотой происхождения и ортодоксальностью веры. Изабелла, правившая вместе с Фердинандом Арагонским с 1474, дала себя убедить в том, что испанские евреи представляют угрозу для церкви и государства. Чтобы решить эту проблему, власти воспользовались инквизицией, восстановив и усовершенствовав ее механизм. Испанская инквизиция была учреждена папской буллой от 1 ноября 1478; активные допросы начались в 1480, а в феврале 1481 состоялось первое аутодафе.



В августе 1483 папа Сикст IV назначил Торквемаду главным инквизитором Кастилии и Леона, а в октябре распространил его власть на Арагон, Каталонию и Валенсию. Для координации деятельности Священной инквизиции с работой королевской полиции был создан высший совет, который возглавил сам Торквемада. В 1486 папа Иннокентий VIII, а затем, в 1494, папа Александр VI еще более расширили полномочия Торквемады. Этой деятельности Торквемада посвятил остаток своей жизни.



За учреждением инквизиции последовал целый ряд исходивших непосредственно от Великого инквизитора особых инструкций (1484, 1485 и 1498), которыми регулировалось применение пыток (с целью обеспечить их большую эффективность и единообразие), устанавливался порядок делопроизводства и обжалования приговоров, которые почти не оставляли надежды на спасение для обвиняемых. Торквемада как глава инквизиции снискал репутацию чрезвычайно жестокого преследователя «врагов веры»: по оценкам большинства историков, в период между 1481 и 1504 инквизиция сожгла на кострах около двух тысяч человек.



С захватом Гранады в январе 1492 завершился процесс объединения Испании под властью Фердинанда и Изабеллы. За этим последовал эдикт от марта 1492, по которому всем евреям предписывалось покинуть Испанию; на проведении этого курса решительно настаивал Торквемада, и дело ускорило «разоблачение» мнимого факта ритуального убийства несколькими евреями христианского ребенка – «святого младенца из Ла Гуардиа». Некий Бенито Гарсиа, крещеный еврей, в 1490 подвергся разбойному нападению, и в его котомке были обнаружены украденные Св. Дары; рассказ о распятии младенца был получен от него под пыткой. Суд решил, что евреи осуществляли магические ритуалы, в которых использовалось сердце младенца и Св. Дары.



Испанская корона и церковь крупно нажились за счет конфискаций и присвоения имущества еретиков и евреев, вынужденных бежать из страны. Сам Торквемада, потерпев неудачу в попытке организовать преследование ряда епископов и проиграв борьбу за достижение большей независимости от Рима, скончался в Авиле 16 сентября 1498



ДЕТИЩЕ ТОМАСА ТОРКВЕМАДЫ.

Итак, как писал Г. Лонгфелло в своей поэме, посвященной первому испанскому великому инквизитору,



В Испании, от страха онемелой,



Царили Фердинанд и Изабелла,



Но властвовал железною рукой



Великий инквизитор над страной...



Он был жесток, как повелитель ада,



Великий инквизитор Торквемада.



Перевод Б. Томашевского.

Читать

Томас Торквемада считается подлинным творцом и идеологом испанской инквизиции. Он возглавлял инквизиционный трибунал в течение первых 18 лет после его создания. Фанатик, видевший основную цель своей жизни в истреблении марранов которых он считал виновными в вероотступничестве, Торквемада отличался жестокостью, коварством, мстительностью и колоссальной энергией, что вместе с доверием, которое питали к нему Изабелла и Фердинанд, превратило его в подлинного диктатора Испании, перед которым трепетали не только его жертвы, но и его сторонники и почитатели, ибо он, как и надлежит "идеальному инквизитору", любого, даже самого правоверного католика мог заподозрить в ереси, заставить признать себя виновным и бросить его в костер. Судя по всему, Торквемада не любил людей, не доверял им и, считая себя инструментом божественного провидения, со спокойной совестью лишал их жизни. Хотя внешне Торквемада отличался скромностью и простотой нрава, но под этой лицемерной оболочкой скрывалось неограниченное честолюбие, жажда славы и почестей, неуемная страсть к власти.



Для методов, применявшихся Торквемадой против "новых христиан", характерен сфабрикованный им в 1491 г. процесс по делу об убиении "святого дитяти" из Ла-Гуардия, процесс, ставший с тех пор своего рода эталоном для подобного рода провокационных спектаклей, периодически повторявшихся в разных странах и при разных режимах. В июне 1490 г., находясь во власти инквизиции, "неохристианин" Бенито Гарсия, подвергнутый пыткам, показал, что вместе с другими пятью марранами и шестью иудеями замышлял "заговор" против христианства. Чтобы обеспечить успех своим преступным планам, заговорщики будто бы решили убить некоего христианского мальчика из селения Ла-Гуардия. Они якобы похитили этого мальчика, мучили его, а затем вырезали у него сердце, и один из заговорщиков пытался изготовить из него волшебный напиток, при помощи которого можно было бы уничтожить инквизицию и все христианство. Названные Гарсией "заговорщики" были арестованы. Подвергнутые пыткам, они признались в своих "преступлениях". 16 ноября 1491 г. все "заговорщики", за исключением трех, погибших от пыток, были казнены в Авиле, причем иудеи были сожжены живьем, марранов, примирившихся с церковью, задушили перед сожжением, а трое погибших под пытками были сожжены "в изображении". Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании.



За восемнадцать лет своей "работы" Торквемада, по данным Льоренте, "десять тысяч двести двадцать жертв сжег живыми, шесть тысяч восемьсот шестьдесят сжег фигурально после их смерти или по случаю их отсутствия и девяносто семь тысяч триста двадцать одного человека подверг опозоренью и исключению из службы на общественных и почетных должностях. Общий итог этих варварских казней доходит до ста четырнадцати тысяч четырехсот навсегда погибших семейств. Сюда не включены те лица, которые по своим связям с осужденными разделяли более или менее их несчастье и горевали, как друзья или родственники, о строгостях, постигших несчастные жертвы". Льоренте X. А. Критическая история испанской инквизиции.



Разумеется, апологеты церкви оспаривают данные Льоренте, утверждая, что они "завышены", что Торквемада послал на костер не 10 тыс. человек, а 5 или 4 тыс. Но у Льоренте имеется перед ними одно немаловажное преимущество: как-никак, а он все же был секретарем испанской инквизиции и писал, опираясь на материалы ее архивов. Но даже если данные Льоренте преувеличены, разве это меняет преступный характер инквизиции?



Преследования еретиков продолжались вплоть до начала XIX в. По неполным данным, только за четыре года (с 1721 по 1725 г.) одна кастильская инквизиция осудила 902 еретика, из них было сожжено на костре 165 человек. Последним же привлеченным инквизицией по обвинению в иудействе был Мануэль Сантьяго Вивар в Кордове в 1818 г.



Но Торквемада был не только организатором террора, он являлся к тому же и его "теоретиком". Под его руководством был составлен кодекс инквизиции, включавший 28 статей ("инструкций". В выработке кодекса участвовали виднейшие испанские богословы того времени, а также Изабелла и Фердинанд. В этом документе, датированном 1484 г., были суммированы директивы папского престола по преследованию еретиков и прошлый опыт инквизиционных трибуналов в Испании и других странах.



Основные положения кодекса Торквемады сводились к следующему: инквизиция объявлялась тайным судилищем, первой и последней инстанцией, рассматривавшей дела еретиков. Ее решения считались окончательными и пересмотру не подлежали. Лица, обвиненные инквизицией в ереси и не признавшие себя виновными, подлежали отлучению и передаче светским властям для сожжения. Обвиняемый в ереси мог спасти себя от костра только полным признанием своей вины, выдачей сообщников, отречением от еретических воззрений и полным подчинением воле "священного" трибунала.



Кодекс Торквемады не устанавливал какого-либо срока для проведения следствия и суда над обвиняемым. Инквизиция была властна держать свои жертвы в предварительном заключении неограниченное время. Были случаи, когда узники томились в застенках инквизиции десятки лет до вынесения им приговора. Священник Хосе Бунон де Вертис был арестован в 1649 г. и умер в заключении в 1656 г. По его делу так и не было вынесено никакого решения. Доминиканский монах Габриэль Эскобар 15 лет (с 1607 по 1622 г.) томился в заключении, где умер, так и не дождавшись приговора инквизиции.



Кодекс Торквемады неоднократно пополнялся новыми инструкциями, но суть его от этого не менялась. Кодекс наделял инквизиторов неограниченной властью, в своих действиях они отчитывались только перед генеральным инквизитором и Супремой, которые в свою очередь несли ответственность только перед короной.



Кодекс Торквемады расширил организационную структуру инквизиции. Кроме Верховного совета инквизиции во главе с генеральным инквизитором, кодекс предусматривал создание местных постоянных трибуналов (их было создано 17) и чрезвычайных трибуналов, которые могли создаваться в любой местности и на любой срок, смотря по необходимости.



Важным звеном в инквизиторской иерархии были так называемые фамилиарес ("родственники" и фискалы - ее светские сотрудники, выполнявшие обязанности осведомителей, доносчиков и провокаторов, а также помощников при организации аутодафе, на которых они появлялись в капюшонах. Фискалы получали долю с конфискованного у жертв инквизиции имущества, не подлежали юрисдикции светских судов и по существу действовали совершенно безнаказанно. Большинство из них составляли уголовные элементы, однако наряду с ними в этом "сословии" были представлены все слои населения. Среди фискалов фигурировали и известные писатели и государственные деятели. Число "родственников" было весьма велико. Так, например, при трибунале в Толедо имелось 805 "родственников", в Гранаде - 554, в Сантьяго - 1009, в Сарагоссе - 1215, в Барселоне - 905. Их общее число, судя по имеющимся данным, превышало 15 тыс. человек.



Одна из составных частей инквизиторского судопроизводства - доносительство всемерно поощрялось церковью в проповедях и в исповедальне. Церковь упорно внушала верующим, что доносительство - богоугодное дело, что доносы - это своего рода пропуск в райскую обитель. Особенно ценились доносы на родственников и друзей, слуг - на хозяев, подчиненных - на начальников. Инквизиция сохраняла имена доносчиков в тайне, щедро награждала их из средств, конфискованных у еретиков.



Инквизиция не стеснялась вербовать доносчиков и среди иудеев. Еще в 1485 г. инквизиторы приказали раввинам в Севилье предавать в синагоге анафеме тех иудеев, которые, зная о марранах, исповедующих втайне иудейство, не доносят об этом "священному" трибуналу.



Церковная проповедь, превращавшая доносительство в христианскую добродетель, и страх перед инквизицией порождали огромное число доносчиков, разоблачения и показания которых против мнимых или подлинных еретиков никогда не оставляли "священный" трибунал без дела. Приведем несколько примеров.



В 1530 г. доносчик сообщил инквизиции Канарских островов, что местная жительница Альдонса де Варгас "загадочно улыбнулась", когда упомянули в ее присутствии имя "непорочной" девы Марии. Эта "загадочная улыбка", отмечал доносчик, свидетельствует о кощунственном отношении Альдонсы к богоматери.



Гонсалес Руис попал в инквизицию по доносу проигравшегося партнера по карточной игре, обвинившего его в том, что во время игры он сказал: "Даже если бог будет тебе помогать, ты все равно не сможешь выиграть эту игру".



В 1581 г. два прихожанина донесли на самих себя, что заявили своим женам - "совокупление не грех", а ведь подобное утверждение считалось чистой воды ересью. Мужья самообвинили себя, опасаясь, что жены донесут на них инквизиции.



В 1635 г. в Барселоне был сделан донос на некоего Педро Хинесту, подозреваемого в протестантстве на том основании, что доносчик видел, как Хинеста ел в пост "ветчину с луком". В том же году был арестован некий Алонсо из г. Хаена за то, что, согласно донесению доносчика, "мочился на церковную стену", что могло сойти за сознательное желание еретика осквернить католический храм.



Сколько исписано церковниками и их апологетами бумаги с целью оправдать или по крайней мере затушевать применение пыток испанскими инквизиторами! Применялись ли пытки инквизицией? Да, сквозь зубы признают церковники, применялись, но редко, но по-божески - умеренно, но в присутствии врача, чтобы не дай бог еретику не повредили бы косточки, не пролили бы его драгоценной крови, ибо церковь относится к пролитию крови с ужасом, с возмущением. Пытки, конечно, применялись, не отрицают апологеты инквизиции, но ведь это было в обычае эпохи, а раз так, то при чем тут церковь, причем тут "священный" трибунал,- виновата-то эпоха! Пытки применялись, да, но признавались только те показания, которые обвиняемый добровольно подтверждал после пытки.



Оказывается, какой благородной, справедливой, умеренной, гуманной была инквизиция в применении пыток и вовсе не такой кровожадной и жестокой, какой ее рисуют антицерковные "клеветники" - разные там просветители и иже с ними!



Увы! Документы, тысячи документов - протоколов допросов - изобличают инквизиторов как беспощадных палачей-садистов, систематически пытавших свои жертвы, независимо от их пола и возраста, ибо среди тех, к кому применялись пытки, мы встречаем как малолетних детей, так и старух вплоть до 90-летнего возраста.



Из большого числа опубликованных такого рода документов приведем самый заурядный, повествующий сухим канцелярским языком о том, какими средствами добывали испанские инквизиторы признания у своих жертв:



"Протокол пытки над Франсиско Робертом.



На суде святой инквизиции в Толедо утром 17 августа 1569 г. пред сеньорами инквизиторами лисенсиатом Хуаном Бельтраном де Геварой и доном Педро Веларде, в присутствии лисенсиата Уркисы, главного викария, замещающего иногда судью, предстал Франсиско Роберт, и когда он явился, ему сказали, что ввиду единогласия в его деле он должен сознаться и покаяться для облегчения совести.



Тогда он сказал, что согласен, и попросил их милость поскорее закончить его дело.



Ему сказали, что по его признаниям относительно святых, и обедни, и насмешек над монахами, как подтвердили также свидетели, есть основание считать его лютеранином и разделяющим заблуждения Лютера и что из любви к богу и пресвятой богородице ему советуют сказать и объявить правду относительно всего, что он сделал и сказал против нашей святой католической веры, и назвать лиц, внушивших ему это. Но после этих убеждений из него не могли вытянуть больше того, что он сказал на исповеди; причем он добавил, что хотя и сказал многое, но не верит этому.



Ему ответили, что его дело рассмотрено вышеназванными сеньорами инквизиторами, и судьею, и советниками, и они вынесли впечатление, что он говорит неправду, вследствие чего они пришли к убеждению, что необходимо пытать его. Однако его предупредили, что, из любви к богу, ему предлагают до начала пытки сказать правду, ибо сие необходимо для облегчения его совести.



Он ответил, что уже сказал правду.



Ввиду сего... по рассмотрении документов и данных процесса, мы вынуждены присудить и присуждаем сего Франсиско Роберта к пытке водою и веревками по установленному способу, чтобы подвергался пытке, пока будет на то воля наша, и утверждаем, что в случае, если он умрет во время пытки или у него сломается член, это случится по его вине, а не по нашей, и, судя таким образом, мы так провозглашаем, приказываем и повелеваем в сей грамоте, заседая в суде.



...И тогда приказали отвести его в комнату пыток и отвели.



Затем, находясь уже в комнате пыток, сии сеньоры инквизиторы и судья спросили сего Франсиско Роберта, не хочет ли он сказать правду до раздевания. Он ничего не ответил и стал раздеваться.



И когда он был раздет, сего Франсиско Роберта стали увещевать сказать правду до начала пытки. Он ответил:



"Я не знаю, что угодно вашей милости".



Тогда его посадили на скамью и стали вязать руки веревками и прежде, чем прикрутить их, его увещевали сказать правду. Он ответил, что ему нечего говорить.



Тогда было приказано прикрутить и дать один поворот веревке. И так было сделано. Он произнес: "О, господи!"



Тогда приказали дать второй поворот, и дали, и ему предложили сказать правду. Он сказал: "Скажите, чего вы желаете от меня, и я готов служить вашей милости".



Тогда приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили и сказали ему, чтобы сказал правду из любви к богу. Он ничего не ответил.



Тогда приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили, и он ничего не сказал.



Тогда приказали еще раз прикрутить веревку и сказали, чтобы сказал правду из уважения к богу. Он ответил:



"Я сказал правду, я говорю правду". И застонал.



Приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили, и он ничего не ответил, а только застонал.



Тогда еще раз прикрутили веревку и сказали, чтобы сказал правду. Он простонал и ничего не сказал.



Тогда приказали потуже прикрутить веревку, и прикрутили и сказали, чтобы сказал правду. Он ответил, что не знает, чего от него хотят.



Ему сказали, что желают услышать от него правду. Он ничего не ответил.



Приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили, и сказали ему сказать правду. Он ничего не ответил. Затем сказал: "Я был сумасшедшим, я был пьяным, не знаю, как и когда".



Тогда приказали еще раз прикрутить веревку, и прикрутили веревку, и сказали ему, чтобы сказал правду ради бога. Он простонал.



Тогда приказали еще раз прикрутить веревку и сказали ему, чтобы сказал правду. Он ничего не ответил.



Ему еще прикрутили веревку, и он ничего не сказал.



Ему еще раз прикрутили веревку, и он только простонал.



Ему еще раз прикрутили веревку, и он только простонал: "Ox, ox!"



Ему еще раз приказали прикрутить веревку, и прикрутили, и он ничего не сказал.



Приказали еще раз прикрутить, и прикрутили. Он сказал: "Сеньор инквизитор! Да, я обвиняю одного фламандца, работавшего там, где я".



Его спросили, в чем он обвиняет сего фламандца. Он ответил, что не знает этого.



Приказали привязать к станку веревку, стягивавшую ему руки.



Тогда его привязали к станку и сказали ему, чтобы, из любви к богу, сказал правду прежде, чем приступят к пытке.



Он ответил, что отец и мать научили его тому, что говорят их милости.



Ему сказали, чтобы сказал, чему его научили, и что он верит в это. Он ответил, что Малтес, заключенный в этой же тюрьме, говорит много дурного про испанцев, утверждая, что они - иудеи и негодяи, и много добра про фламандцев.



Затем сказал, что не знает, что говорить.



Затем приказали привязать его к станку за каждую руку одною веревкою и за каждое бедро одною веревкою, по веревке сверху и над коленями, и еще за ступню, по веревке на каждой.



Затем в каждую веревку вставили палку, к рукам и бедрам и ступням, и привязали ему голову, и тогда сказали ему, что его просят, из уважения к богу, сказать правду до начала пытки.



Он ответил: "Я готов служить богу" и заплакал. И за нежелание сказать правду приказали прикрутить веревку у правой руки, и прикрутили. Он плакал, молчал.



Тогда ему прикрутили палку у левой руки и сказали, чтобы он сказал правду. Он закричал, плача: "Прощай, пресвятая дева Мария!"



Тогда приказали прикрутить палку от левой ноги и попросили сказать правду. Он закричал, затем сказал, что работал во Франции с одним.



Ему сказали, чтобы сказал про этого maestre publico, что тот заставлял его делать и говорить. Он ответил, что ничего.



Тогда приказали прикрутить палку от правой ноги и сказали, чтобы сказал правду. Он крикнул несколько раз:



"Иисус, Мария!"



Тогда было приказано прикрутить палку с правого бедра. Он крикнул много раз: "Иисус, Мария!"



Тогда его попросили сказать правду из любви к богу. Он сказал: "О, господи и пресвятая дева! О, господь и пресвятая дева!" И больше ничего не могли вытянуть из него.



Тогда приказали прикрутить палку у левого бедра. Он застонал и закричал.



Тогда было приказано прикрутить палку от нижней части ноги. Он ничего не сказал.



Тогда было приказано прикрутить палку от правой ноги. Он ничего не сказал.



Тогда приказали поднести к его лицу чашу и сказали ему, чтобы сказал правду, пока не начнется пытка. Он ничего не сказал.



Тогда приказали облить его кувшином воды, и облили, и он сказал: "О, господи, чего же от меня хотят!"



Тогда его облили из второго кувшина воды.



Тогда ему сказали, чтобы лучше сказал правду прежде, чем его будут пытать еще. Он сказал: "Что же хотят ваши милости, чтобы я сказал?"



Ему ответили, что хотят, чтобы он сказал правду.



Он сказал, что отрекается от отца и матери.



Когда его спросили, почему он отрекается от отца и матери, он прочитал "Отче наш" и сказал, что больше ничего не знает.



Тогда приказали облить его еще из одного кувшина, и облили, и сказали, чтобы сказал правду. Он сказал:



"Отпустите меня. Я уйду в монастырь молиться богу за вашу милость".



Потом он сказал, что бросится в колодец в Мадриде с горя, что ему нечего есть.



Тогда сеньоры инквизиторы сказали, что его довольно пытали, и пытку прекратили, и ушли из комнаты, и сего Франсиско Роберта отвязали.



В присутствии меня, Хуана де Вергара (секретаря)". Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании.



Инквизиторы и их сотрудники по трибуналу кормились за счет жертв. Они получали жалованье из фонда конфискаций имущества еретиков. Эти фонды делились на три части: одна из них поступала непосредственно в королевскую казну, другая - в церковную, третья - в казну инквизиции.



По имеющимся данным, Фердинанд и Изабелла выручили от ограбления "новых христиан" баснословную для тех времен сумму в 10 млн. золотых дукатов, или 60 млн. долларов в современном исчислении.



В 1629 г. генеральный инквизитор получал 3870 дукатов в год, а члены Супремы половину этой суммы каждый. В 1743 г. генеральный инквизитор получал 7 тыс. дукатов, а 40 членов Супремы 64 100 дукатов в год.



В 1636 г. инквизиция обвинила банкира Мануэля Фернандеса Пинто в ереси. Король был должен Пинто 100 тыс. дукатов. Арестовав Пинто, инквизиция вырвала у него еще 300 тыс. дукатов.



Волна арестов еретиков на острове Майорка в 1678 г., обвиненных в заговоре, позволила инквизиции завладеть их имуществом стоимостью 2,5 млн. дукатов.



Эти разрозненные данные свидетельствуют, насколько прибыльным делом было преследование еретиков как для инквизиции, так и для королевской казны.



Сторонники инквизиции, пытаясь как-то оправдать ее преступления, утверждают, что ее учреждение и деятельность якобы встречали единодушную поддержку всех кругов населения Испании.



Свидетельства современников опровергают эту легенду. Инквизиция была навязана испанскому народу.



Иезуит Хуан Мариана (1536-1624) в своей "Истории Испании" отмечает, что инквизиция вначале "представлялась испанцам крайне угнетающей. Больше всего вызывало удивление то, что дети несли ответственность за преступления их отцов и что имена обвинителей держались в тайне от обвиняемых, так же как имена свидетелей; все это противоречило процедуре, издревле практикуемой в судах. Кроме того, казалось новшеством, что подобного рода грехи должны караться смертью. И еще более серьезным было то что из-за тайных расследований испанцы были лишены возможности свободно слушать и говорить, ибо во всех городах, селениях и деревнях находились люди, поставлявшие инквизиции сведения о происходящем. Некоторые считали такое положение самым гнусным рабством и равным смерти".



Даже среди инквизиторов не все одобряли террористические методы преследования инакомыслящих. Об этом свидетельствует следующий отрывок из сочинения, посвященного принцу Астурийскому (будущему императору Карлу V), датированного приблизительно 1516 г., в котором анонимный инквизитор признавался королю:



"Некоторые из нас чувствуют это и плачут у себя дома, но не решаются об этом говорить, потому что такого снимут с должности и будут считать подозрительным в делах инквизиции. Те, кто так думает и добросовестен, покидают должность, если у них есть средства, чтобы питаться; другие остаются на службе, потому что не могут иначе жить, хотя мучаются совестью, что исполняют службу так, как это делается теперь. Другие говорят, что для них это безразлично, что так поступали их предшественники, хотя бы это было против божественного и человеческого права. Иные так враждебно относятся к обращенным, что полагают, будто сослужат великую службу богу, если всех их сожгут и конфискуют их имущество без всякого колебания. Придерживающиеся такого мнения не имеют другого намерения, кроме того, чтобы заставить их сознаться в том, в чем их обвиняют, всевозможными способами".



Против введения инквизиции выступали и некоторые видные церковные деятели, среди них епископ Сеговии Давила и епископ Педро де Аранда, председатель королевского совета Кастилии. Оба они были вызваны в Рим, где умерли в опале.



Развязанный против "новых христиан" террор не мог не вызвать и с их стороны соответствующей реакции. В 1485 г. был убит в Сарагосе первый арагонский инквизитор Педро Арбуэс, возведенный впоследствии церковью в сан блаженного. Однако этот акт вызвал только новую волну террора.



В отместку инквизиция казнила около 200 человек, которых обвинили в заговоре против короля и церкви. Главари "заговора" были пропущены через аутодафе, им отрубили руки и потом сожгли. Другие попытки расправиться с инквизиторскими палачами приводили к таким же массовым репрессиям.



Свидетельством сопротивления испанского общества инквизиции является и тот факт, что богословы - ее сторонники - вынуждены были сочинить не один трактат в ее защиту. Весьма показателен в этом отношении опус богослова Альфонсо де Кастро (около 1495-1558) "De justa haereticorum punitione", неоднократно издававшийся в Испании, в котором он, полемизируя с противниками инквизиции, "доказывает" право церкви преследовать и карать еретиков. Кастро утверждал: только еретики могут сомневаться в том, что искоренение ереси - справедливое и необходимое дело. Еретик, рассуждал Кастро, оскорбляет бога, а это большее преступление, чем кража или убийство. Если воров и убийц строго карают, то еретики заслуживают еще более строгого наказания.



Противники инквизиции утверждали, что преследования инквизиции порождают "ложных христиан", способствуют распространению среди верующих лицемерия и двуличия, на что Кастро отвечал: "Лучше еретик тайный, чем явный, бросающий вызов верующим". Противники инквизиции заявляли: "Богу не угодны верующие по принуждению, ибо их вера не имеет ценности". Кастро им возражал: "Еретик, получивший крещение, обязан выполнять то, что обещал". Противники инквизиции настаивали: "Следует обращать еретиков убеждениями, а не карами". Кастро придерживался на этот счет иного мнения:



"Убеждать следует, но, как сказал св. Исидор, кого не излечишь лаской, излечишь болью. Когда нападает волк, то пастух пытается его отпугнуть воплями, если же это не поможет, то пастух станет защищаться любым насильственным средством".



Критики инквизиции указывали, что "противоречит евангельской морали обращаться к светской руке за поддержкой для наказания еретиков". Кастро им ответил:



"Священное писание не прямо, а косвенно разрешает это, ибо еретики - самые опасные нарушители социального порядка. Властелины, исповедующие христианство, поддерживают церковь. Если же государство враг церкви, то оно лишает ее поддержки".



Эти рассуждения Кастро и сегодня повторяют сторонники инквизиции, например уже упоминавшийся нами современный испанский богослов Н. Лопес Мартинес.



Четверг, 7 марта 2002 г. 16:17

Доминиканцы открестились от знаменитого инквизитора

Орден доминиканцев принял решение осудить одного из самых известных в прошлом своих приверженцев - испанского инквизитора Томаса де Торквемаду, жившего в конце 15-го века.



Как передает корреспондент РИА "Новости", доминиканцы попросили прощения за нетерпимость Торквемады и гонения на еретиков и инакомыслящих, которых инквизитор безжалостно преследовал, пытал и сжигал на кострах.



Решение руководителей доминиканского ордена, собравшихся в одном из монастырей Рима, чтобы дать оценку деятельности своих собратьев в прошлом, вписывается в провозглашенную Папой Римским Иоанном Павлом II линию на "очищение" Католической Церкви и покаяние ее в былых грехах.



Одновременно со встречей братьев-доминиканцев в Риме собравшиеся в Мадриде испанские епископы предложили Ватикану причислить к лику святых королеву Изабеллу Католическую. Между тем, Торквемада на протяжении многих лет был главным исповедником королевы Изабеллы, основавшей инквизицию, и практически выполнял ее волю.



Инициатива епископов вызвала глубокую негативную реакцию у большинства испанцев. Недопустимо, по мнению газеты "Паис", канонизировать королеву Изабеллу, устроившую в Испании масштабную "религиозную и этническую чистку". Эта правительница, считает газета, "ни в коем случае не являет собой образец терпимости и великодушия, олицетворяя диаметрально противоположные начала" и потому не случайно, что именно она лично вдохновляла Торквемаду на разжигание костров созданной ею инквизиции.

---

[Manticora]

Перечитывая "Рыцаря в тигровой шкуре"...

Потянуло на историю Грузии.

Возможно, кому-то будет интересно.

Благоверный Царь Давид III Агмашенебели (Возобновитель)

Восьмого февраля 2005 года Православный мир Востока и Запада вспоминал Святого благоверного Давида III Возобновителя, Царя Иверии и Абхазии (1084/89-1125), - выдающийся государственный, культурный и церковный деятель Грузии, воспитанный своим духовником – Святым преподобным Арсением Икалтойским, известным богословом и ученым-энциклопедистом (почил в 1127. Память 6 февраля).

Имя "Возобновитель" Святому Царю Давиду дал грузинский народ за его великие труды по восстановлению Грузии и укреплению Грузинской Православной Церкви.





Время испытаний



В конце XI века Грузия испытывала тяжелейший политический кризис. Турецкий султан Мелик-Шах почти полностью захватил и предал разрушению страну. Эту эпоху историки Грузии называют "великим нашествием турок". Население покидало свои обжитые места и переселялось в горы или укрывалось в крепостях.

Враг не довольствовался физическим гонением грузин и всячески старался поколебать христианскую веру. Наряду с подкупом и соблазнительными уговорами аристократии, насаждению в их среде греховных навыков, в ход шли и устрашение, и обременение населения неимоверно тяжёлыми налогами. Всё это продолжалось в течение нескольких десятилетий, и некогда благоверный народ объяли страх, грех и неверие.

В такое тяжелое время бедствий и несчастий в 1089 году Царь Георгий II отказался от престола и возложил Царскую корону на своего шестнадцатилетнего сына - Давида.





Молодому Царю досталось тяжёлое наследство - опустошённые поселения, разрушенные крепости и города, разваленное хозяйство и, самое главное, постоянные набеги захватчиков.

Царь Давид стал возвращать на старые места жительства беженцев, сплотил вокруг себя единомышленников и с ними стал объединять народ. Богомудрый Царь особенно полагался на помощь и содействие Православной Грузинской Церкви.



Начало освобождения



Освобождение захваченных врагами территорий Царь Давид начал с Кахетии и Эрети.

Государь прекрасно понимал, что, для того чтобы изгнать турок и объединить страну, в первую очередь необходимо было сломить самоуправство крупных феодалов и укрепить Царскую власть. Особенно выделялся своей непокорностью представитель рода Багвашей Липарит V. Давид изгнал его из Грузии. Царь расправился и с другим непокорным феодалом - владетелем Зедазенской крепости Дзаганом. Таким образом, все убедились в том, что Давид, в отличие от Георгия II-го, не потерпит измены.

Государь из верных ему феодалов организовал военные отряды, которые нападали на турок и уничтожали их. Была восстановлена дисциплина и наведен порядок в грузинской армии.

Царь Давид IV воспользовался тем, что турки-сельджуки были заняты войной с крестоносцами и в 1099 году, когда крестоносцы взяли Иерусалим, прекратил им выплату дани.

В результате нашествий турок-сельджуков и ослабления царской власти был совершенно развален государственный аппарат. Необходимо было проведение реформ, в то время как магометане и изменники-феодалы не хотели сдаваться.



Покровительство Церкви



Грузинская Церковь, в процветании которой Царь видел залог незыблемости и единства государства, являлась предметом его особого попечения.

Святой Давид отличался глубоким благочестием, свято чтил церковные каноны и своей властью охранял их и утверждал. Однако в то время тяжелая ситуация в стране отразилась и на Церкви. Духовенство состояло из недостойных лиц и противников Государя. Церковную реформу попытался провести еще Царь Баграт IV в 1060-е годы, когда в Грузию приехал крупный церковный деятель Георгий Мтацминдели. Однако тогда замысел Царя не был осуществлен, поскольку политическая обстановка была неблагоприятной.

Царь Давид III (IV) решил навести надлежащий порядок в Церкви и с этой целью в 1104 году созвал Церковный Собор. Собор проводился в Руис-Урбниси. На этом Соборе были приняты важные решения по различным вопросам, касающимся церковной жизни (ношение церковного украшения, венчание, рукоположение, освящение и др.). Постановления Собора содействовали укреплению канонической жизни Церкви и утверждению церковного благочиния.





Спустя некоторое время после Руис-Урбнисского Собора Царь Давид принял важнейшее решение. Он создал высшую должность Мцигнобартухуцеса Чкондидели.

Мцигнобартухуцеси был начальником Царской канцелярии, которому подчинялись 26 служащих, а Чкондидели - один из самых влиятельных Епископов. Царь объединил эти две должности и отныне любые церковные и светские дела мог разбирать мцигнобартухуцес Епископ Чкондидский.

Авторитет и влияние мцигнобартухуцеса-Епископа Чкондидского еще больше возросли, когда Царь подчинил ему и высшее судебное учреждение страны - "Сааджо Кари". Первым на эту должность Государь назначил своего наставника Георгия Мцигнобартухуцеси.

Царь Давид организовал полицейский аппарат "мстовари" (соглядатаи), с помощью которого царь имел возможность быть в курсе всех событий, происходящих внутри страны и за ее пределами.



Создатель армии



Для борьбы с турками-сельджуками необходима была хорошо вооруженная и преданная Царю армия.

С этой целью Царь провел военную реформу. Он создал личную Царскую гвардию - Монаспа. При Царе Давиде Грузинская Армия делилась на три части: это были монаспа, гарнизоны, стоявшие в городах и крепостях и основная часть войска. Вся же тяжесть ложилась на основную часть.

Военная реформа закончилась в 1118 году, когда Государь переселил с Северного Кавказа половцев, поскольку сам венчан был на дочери половецкого Князя Атрака Шараганисдзе – Княжне Гурандухт. Понимая миротворчество как осуществление заповеди Господней (Мф. 5, 9), Царь Давид примирил кипчакского хана Атрака с осетинами и водворил мир в Дарьяльском ущелье.

Переселению половцев в Грузию препятствовала война, которую они вели с осетинами. Царь Давид перешел на Северный Кавказ и подчинил себе осетин под условием вассальной зависимости.

При Государе влияние Грузии на Северном Кавказе еще больше усилилось. Здесь стали распространяться грузинская письменность, грузинский язык, культура, христианство. Все это еще больше сближало северокавказские народы с Грузией, тем более что он переселил в Грузию 40 тысяч семей половцев. Каждая из них обязана была дать Царю одного всадника. Возросший таким образом военный потенциал страны мог быть использован для борьбы как с внешними врагами, так и с некоторыми непокорными феодалами. Этим же мудрым государственным шагом Государя, большая часть грузинского населения освобождалась от воинской службы и могла заниматься хозяйством, что способствовало экономическому подъему страны. Так, стараниями Царя Давида, с помощью Божией сильная в военном отношении Грузия была надежно защищена от внешних врагов и пошла по пути своего дальнейшего развития.

В 1104 году сторонники Царя - кахетинские феодалы захватили в плен Кахети-Эретского Царя Агсартана и привели его к Государю. После этого славный Монарх присоединил к себе Кахети-Эрети. Почувствовав опасность, грозившую ему в результате объединения страны, гандзийский атабаг направил против грузин огромное войско. Но в том же 1104 году Давид одержал блестящую победу при Эрцухи над войском атабага. Уповая на Милость Божию, Царское войско бесстрашно вступило в бой с громадной армией турок. Царь Давид завершил битву удивительной победой и тем самым положил начало полному изгнанию из страны завоевателей магометан.

"Войны удивительные" продолжались. Рядом со славным Августейшим отцом стоял его достойный державный сын, Царевич Димитрий (впоследствии - преподобный Дамиан, память. 23 мая (6 июня)).



Царь-освободитель



В 1110 году грузины взяли город Самшвилде. В 1115 году ими освобожден Рустави, а в 1117 году Давид III (IV) занял расположенный на крайнем востоке Грузии город-крепость Гиши. В 1118 году грузинские войска освободили Лоре. Так, Царь Давид положил наконец предел нескончаемым нашествиям турок в Грузию из близлежащих областей.



Обеспокоенный султан обратился за помощью к Арабскому правителю Дурбеизу, который под лозунгом "ислам в опасности" собрал 60-тысячную армию и послал в Грузию. Враги христиан надеялись окончательно сломить Грузию, тем более, что им удалось не раз нанести поражение крестоносцам.

По приказу султана Махмуда была собрана 300-тысячная армия, которая под предводительством Иль-Газа двинулась на Грузию. Этой грозной силе противостояли 40 тысяч грузин, 15 тысяч половцев, 500 аланов (осетин) и 100 крестоносцев. Рыцари прибыли в Грузию с королем Болдуином II и остались здесь, после того как состоялась тайная встреча двух христианских Монархов: Давида Агмашенебели и Иерусалимского Царя Болдуина II.



Перед началом битвы на Дидгорском поле 12 (25) августа 1121 года Царь обратился к войску со словами: "Воины Христовы! Если мы будем самоотверженно защищать Завет Христов, мы сможем победить не только слуг лукавого, но и самого дьявола. Хочу предложить вам - все вместе, воздев руки к небу, дадим обет нашему Всемогущему Господу, что ради любви к Нему готовы умереть смертью храбрых, но не бежать с поля битвы".



Никто не помышлял отступать. Поразительная военная тактика Царя и Всевышние Чудеса Небесные невероятным страхом объяли врага. Святой Великомученик Георгий, видимый всеми, предводительствовал грузинскому войску и своей десницей ниспровергал нечестивых. Враг не смог воспользоваться своим численным превосходством, так как мудрый Царь вынудил турок драться в узком ущелье.

Большую роль в победе сыграла самоотверженность 200 воинов, которые выполнили замысел Царя. Своим внезапным нападением они внесли панику и замешательство в стане врага. В этот момент грузинское войско под командованием Царя Давида и его Августейшего сына Царевича Деметре (Димитрия) атаковали сельджуков с двух сторон. Кровопролитная битва длилась несколько часов и закончилась блестящей победой грузин. В течение трех дней грузины по пятам преследовали беспорядочно отступающего врага и захватили большую добычу и множество пленных.





После Дидгорской победы в 1122 году Царь Давид освободил город Тбилиси и столицу Грузии из Кутаиси навсегда перенес в Тбилиси. В городе установлен был мир и порядок. Всем жителям города, невзирая на религиозное вероисповедание, Государь гарантировал неприкосновенность и покровительство. Мусульмане были обложены самым низким налогом - 3 динара, евреи платили 4 динара, а грузины - 5.

В 1123 году Давид Агмашенебели освободил Дманиси. и этим завершил освобождение захваченных врагом территорий Грузии.

В том же 1123 году в Ширван вторгся султан Махмуд. Царь Давид поспешно собрал 50-тысячное войско и двинулся к нему навстречу. Узнав о надвигающейся силе, султан отступил назад.

В 1124 году Давид завоевал Ширван. В том же году представители армянской столицы Ани обратились за помощью к грузинскому царю и попросили освободить город от турок. Турки господствовали в Ани в течение 60-ти лет. Царь Давид освободил город и территории северной Армении присоединил к Грузинскому царству.

В 1123 году, незадолго до кончины, благоверный Царь освободил Армению от турецкого засилья. Государь повелел вновь освятить храмы, превращенные турками в мечети. По преданию, когда Царь подошел в одном из храмов ко гробу своей Августейшей бабки, супруги Армянского Царя Гагика I, и сказал: "Радуйся, царица! Бог избавил храм твой от агарян", внезапно послышался глас: "Богу благодарение".

Забота Царя Давида о воссоединении с Армянской Церковью выразилась в созыве Церковного Собора в городе Ани, на котором часть армянских Епископов-монофизитов склонилась к принятию Православия (однако в целом Собор не привел к желаемым результатам).

Наряду с военными действиями Святой жизни Царь Давид вёл широкие строительные и восстановительные работы.



Царь-строитель



В Царствование Святого Давида Возобновителя в Грузии были воздвигнуты десятки храмов и монастырей, создавались новые и расширялись старые города. Государь возобновлял разрушенные сельджуками церкви и монастыри, восстановлял дворцы, водопроводы и другие общественные здания.

В 1106 году Царь Давид начал строительство Гелатского монастыря - венец его государственных деяний, и, пригласив известных учёных богословов и философов, заложил фундамент высшего духовного училища - Гелатской Академии и Икалтойской. Там же основал Государь ксенон, оборудовав его всем необходимым. Человек высокообразованный, Святой Давид все время своего славного и долгого Царствования поощрял развитие наук.

Щедрый и милостивый Царь часто и сам навещал больных, ободрял их, обращался с ними как родной отец.

Много забот уделял благоверный Царь благосостоянию и процветанию грузинских обителей в Палестине и Синае, Антиохии и на Святой Горе Афон. Когда Святой Давид решил воздвигнуть храм во имя великомученика Георгия, к помощи которого он постоянно прибегал в своих освободительных битвах, то Святой Георгий явился ему в видении и указал место постройки храма.



Царь-молитвенник



Патриотические подвиги Святого Давида не мешали ему совершать и подвиг духовный.

С юных лет Святой имел основу премудрости - страх Божий (Притч. 1, 7), побуждавший его к добрым делам и намерениям.

Любимым занятием Святого Царя Давида было чтение Священного Писания. О его высокой духовности свидетельствует составленный им "Покаянный канон", состоящий из девяти скорбных и умилительных песней, поражающий своей глубокой духовностью и силой покаяния. Самый бесстрашный, самый победоносный и самый праведный из грузинских Царей, он оставил потомству удивительную исповедь своей души, где, подражая Царю и Пророку Давиду, горько оплакивает все грехи, вольные и невольные, и просит отпущения грехов и милосердия у Всемогущего Судьи.



Кончина Государя



Почувствовав приближение смерти, Святой Царь Давид составил духовное завещание, в котором, передавая управление страной своему сыну Димитрию, писал: "Ныне Промыслом Правосудного Бога отзываюсь я, а на Царство наследственное призывается он... Все совершил я силой Честного Животворящего Древа и ему вручаю это осчастливившее меня Знамение".

Причастившись Святых Таин, "со славословием на устах он предал свою душу Господу, на 53-м году жизни, в субботу 24 января 1125 года". Царь оставил своим потомкам Грузию, границы которой простирались от Черного до Каспийского моря, - "от Никопсии до Дарубанда и от Овсетии до Арагаца".

Царь погребен был в Гелатском монастыре, при входе в привратную церковь.

Спустя некоторое время мощи его, прославленные знамениями милости Божией, были перенесены под престол соборного храма.



В конце XIII века Святой Царь Давид III Возобновитель соборно прославлен был, тогда же ему составлена была служба. Днем поминовения Святого славного Царя Церковь установила 26 января (8 февраля).

Державные преемники Царя Давида III (IV) Возобновителя, Димитрий и Георгий III, завоевали у мусульман значительную часть Армении до самого Эрзерума.



Подготовил Александр Рожинцев

http://www.otechestvo.org.ua/hronika/20052/h901.htm

---

Завещания

[DThorne]

Нет ли у кого-нибудь в закромах ссылок на тексты завещаний позднего средневековья. Предпочтительно переведенных на русский, но буду благодарна за любые